Напасть на конвой возможности уже не представлялось, конечный пункт был известен, а отдохнуть, всё-таки, было надо. Сима вырубилась сразу, только присев у дальней стены. Да уж, досталось девчонке. А молодец. С характером. Как бы ни было тяжело, ни разу не пожаловалась. И не ныла. Я посидел ещё час, чутко прислушиваясь к тому, что творится наверху. Убедившись, что всё спокойно, тоже привалился спиной к стене и заснул своим звериным сном. Проспал я часатри и проснулся от голосов наверху. Караван шёл прямо через деревню. Бойцы перекликались между собой, покрикивали на пленных, лошади фыркали и изредка ржали, а пленники глухо переговаривались, и кто-то мерно стонал при каждом шаге. Тонко вскрикнул девичий голос и тут же раздался смех конвоиров.
– И всё-таки, куда этот стрелок подевался? – заставил меня напрячься голос Большого неподалёку.
– Их как минимум двое было, – угрюмо проговорил Гестапо. – Фюрер их лёжку нашёл.
– Лёжку нашёл, а по следу пройти не судьба?
– След в сторону уходил. Фюрер прямо до солончака по нему прошёл. А там уже не различить было.
Ну, надо же, мы по солончаку, оказывается, шли. Всё-таки бережёт меня мой ангел-хранитель. Спасибо ему.
– И кто это может быть?
– Да мало ли кто? Тут по степи много кто шарится. Засекли нас, спрятались от греха, а потом, увидев нашу схватку с заражёнными, решили помочь зомби с нами расправиться. Зомбаки поедят и уйдут. А добра вон сколько останется. Бери – не хочу.
– Может, ты и прав. Но наказать наглецов аж руки чешутся. Кстати, мои бойцы тут след к реке нашли. Тоже двое прошли. Не они?
– Вряд ли. Да и не до них сейчас. В районе этой деревни собаки шалят. Свора серьёзная.
– Накаркал!
Действительно, вдали раздался собачий лай, голоса людей зазвучали уже на тревожной нотке, и раздался лязг передёргиваемых затворов.
– Круговая оборона! – раздалась команда Большого. – Рабов и свободных лошадей в центр!
А потом голоса заглушил треск автоматных очередей, сквозь который пробивались собачий лай, скулёж, маты и отрывистые команды. Бой длился минут пятнадцать, а потом стрельба стихла.
– Суки! – матерился кто-то из бандитов. – Больно-то как!
– Сиди, не дёргайся. Дай перевязать. Вон как ногу располосовали.
– Хватит скулить, как бабы! – опять прорезался голос Большого. – Пошли дальше!
– Что-то ты, Большой, раскомандовался, – недовольство в голосе Гестапо прямо сочилось ядом.