– Мрачное? Я бы использовал другое слово, – сказал Кристиан, но больше не добавил ничего, только сорвал лист с маленького, еще не выросшего дуба, растер его между пальцами и сжал в ладони. И все это время не отрывал взгляда от дремучего леса. – Это древнейшая дубовая страна, Стив, последний остаток того великого леса, который покрывал всю Англию. Здесь росли дубы, ясени, бузина, рябина, боярышник и…
– И все остальное, – улыбнулся я. – Я помню, как старик перечислял нам их все.
– Верно, так он и делал. Здесь больше трех квадратных миль такого леса, протянувшегося отсюда до Гримли. Три квадратные мили настоящей послеледниковой лесной страны. Нетронутой страны, тысячи лет сопротивлявшейся попыткам вторжения. – Он оборвал себя, сурово посмотрел на меня и добавил: – Сопротивлявшейся изменениям.
– Он всегда говорил, что здесь живут вепри, – сказал я. – Как-то ночью я услышал непонятный рев, и он убеждал меня, что это огромный старый вепрь, который подошел к опушке в поисках подруги.
Кристиан повел меня обратно к навесу.
– Возможно, он был прав. Если вепри и смогли пережить Средние века, то только здесь.
Как только я открыл сознание минувшему, потихоньку начали возвращаться воспоминания и образы детства – солнце обжигает поцарапанную репейником кожу; мы удим рыбу на пруду; ночевки в лесу, экспедиции… и вечное воспоминание о Сучковике.
Идя по тропе обратно к Лоджу, мы обсуждали видение. Мне тогда было девять или десять лет. Мы шли к говорливому ручью, собираясь поудить, и завернули на пруд, решив проверить наши ловушки, которые поставили в тщетной надежде поймать одну из хищных рыб, живших в нем. Присев к воде (без Альфонса мы не осмеливались сесть в лодку), мы увидели движение среди деревьев, на другом берегу. Потрясающее видение на несколько мгновений приковало нас к месту и сильно напугало: там стоял человек в коричневой кожаной одежде, с широким блестящим поясом и остроконечной оранжевой бородой, достигавшей груди; из его головы торчали сучки, поддерживаемые кожаной лентой. Одно долгое мгновение он рассматривал нас, а потом опять скользнул в темноту. И мы не услышали ни как он подошел, ни как ушел.
Мы успокоились только тогда, когда добежали до дома. Со временем Кристиан решил, что над нами подшутил старый Альфонс. Но когда мы рассказали о видении отцу, он говорил с нами чуть ли не со злобой (хотя Кристиан считал, что он орал скорее от возбуждения, а не от того, что мы подошли близко к запрещенному пруду). Именно отец назвал видение «Сучковиком» и вскоре после нашего разговора исчез в лесу почти на две недели.