Она повернула картину лицом ко мне.
Это была сцена в кабаре. Цилиндры и вечерние платья, грубовато-яркие лица на переднем плане, характерный «тяжелый контур», как сказал бы мой отец, – это, без всякого сомнения, был Тулуз-Лотрек.
– Может, это просто копия, – я и сама поняла, насколько по-идиотски прозвучали мои слова.
– Не думаю, что Мак стал бы рисковать жизнью из-за копии. – Сперлинг свернула холст.
Я вздрогнула, услышав, как она называет отца одним из его прозвищ, словно старинный друг:
– Если все, что у вас есть против отца, это его сумка, то…
Вместо ответа она включила свой планшет и прикоснулась к экрану. Верхний свет померк, и помещение заполнилось призрачным голубоватым свечением – включилось голографическое воспроизведение записи с камеры в комнате, где мы сейчас находились. Директор провела пальцем по экрану, пока изображение дверей в дальней стене не совпало с настоящими дверями. Я невольно сжала руки, приготовившись к худшему.
– В последнее время я была уверена, что твой отец подкупил кого-то из охраны, и его переводили через стену. Так делает большинство добытчиков. Но никаких доказательств не было. А потом я вспомнила про исходные тоннели.
Голограмма походила на тень, но изображение было достаточно четким, чтобы увидеть, как открылась дверь на противоположной стороне комнаты.
– После того как доступ на Запад был закрыт, тоннели засыпали двадцатифутовым слоем гравия и земли. Но если кому-то очень нужно…
Луч фонарика прорезал комнату, и в помещении сразу стало светлее. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять, что это по-прежнему была голографическая запись.
У Сперлинг было самодовольное выражение лица.
– Я установила здесь камеру на прошлой неделе, но даже не ожидала получить результат настолько быстро.
Я в смятении смотрела на призрачное изображение отца. Он вошел в дверь, держа сумку в одной руке. Я невольно отодвинулась, когда его изображение прошло совсем рядом, и тут же поймала насмешливый взгляд Сперлинг. Когда отец был уже на середине комнаты, внезапно замигала красная лампочка, и дверь за его спиной начала закрываться. Отец развернулся и бросился назад в тоннель, изображение пробежало прямо сквозь меня. В последнюю секунду он успел протиснуться в дверь, но сумка была слишком велика, и он бросил ее.
Сперлинг нахмурилась и остановила запись.