– Я как-то не подумал, – почесал
голову Годунов. – Мне показалось, что в дом проник грабитель…
– Ага, после устал и уснул на диване?
– хмыкнул я. – Ладно, идем знакомиться!
Как только я вышел, так внизу сразу
же раздались крики:
– А ну, держи его! Держи окаянного!
Ты чем это стреляешься, паскудина?
– Да я свой, мужики! Не лезьте, а то
по сопатке выхватите! Да свой же я, сволочи! – вопил в ответ
Ермак.
Времени спускаться не было, поэтому я
в два прыжка достиг лестничных перил и перескочил через них.
Приземлился как раз между Семёном с вилами, Михаилом Кузьмичом с
монтировкой и Ермаком, который уже поднял руки с выхваченными
пластинками.
Два пожилых мужика в нижнем белье с
оружием в руках выглядели эпично. Точь-в-точь выскочившие на пожар
постояльцы отеля. Ермак же прижался к стене так, чтобы не смогли
обойти сзади. Он уже косился на стоящий рядом комод. В его
диковатых глазах читалось желание опрокинуть эту махину на двух
врагов.
– А ну, отставить!!! – гаркнул я так,
что звякнула посуда в комоде. – Что с вами такое, люди?
– Да вот, проник в дом душегуб, Иван
Васильевич! – тут же отчитался Семён. – Напугал господина Годунова,
а уж мы на крик и прибежали. Дайте-ко я ему в пузяку вилы
загоню!
– Загонялка ещё не выросла, –
ощерился Ермак. – Иван Васильевич, дай я ему глаз на жопу натяну и
моргать заставлю?
– Никто ничего делать не будет! –
прикрикнул я. – Семён, Михаил Кузьмич, опустите оружие. Ермак
Тимофеевич, тоже убери свои приспособления. Тут врагов нет…
– А может я всё-таки монтировкой по
загривку? – спросил Михаил Кузьмич. – Ну, для пущего
спокойствия.
– Я тебя сейчас сам так успокою, что
полгода только овсяную кашку жрать сможешь, – буркнул Ермак. –
Через трубочку…
– Все трое, за неповиновение приказу
господина я оставляю вас в этом месяце без премии! – повысил я
голос. – Ещё есть желание поугрожать друг другу?
– Никак нет, Ваше Царское Высочество!
– тут же вытянулись во фрунт Семён и Михаил Кузьмич.
Они опустили свои прихваченные
орудия. Также сделал и Ермак, убрав приспособления обратно в
браслеты.
– Только на службу поступил, а уже
премии лишился, – хмыкнул Ермак. – Такое себе начало карьерной
лестницы.
– Сейчас вы можете пойти на все
четыре стороны, – поднял я бровь. – Есть такое желание?
– После такого радушного приёма? Да
ни в жисть! Меня так сладко нигде не принимали, – скривился в
улыбке казак.