– Чего? Две недели одна и та же песня.
– Ты про "эх, нэх"?
– Про тебя! Хочешь спать на столе – спи.
– Есть другие предложения? – я села, прижала к себе ставшей родной бутыль и улыбнулась во все клыки.
– Ты это серьёзно? Сегодня больше нормы выпила? – ошалело посмотрел на меня он.
– Нет, вроде, – оценив пьяным взором остатки вина в стеклянной таре, пожала плечами.
– Иди домой!
– Не пойду-у, – протянула я.
– Дурная девка.
Ящер закатал рукава и стал ставить стулья на столы.
Пересела в центр столешницы и, обняв родимую ёмкость, загрустила.
А почему бы мне не загрустить? Вот ходит он весь такой красивый, наклоняется, берёт стул и поднимает его на стол.
Я блаженно вздохнула и погладила крепкое зелёное стекло.
– Нашла смысл жизни? – устало спросил он.
Я отсалютовала бутылью и подмигнула ящеру. Он скорбно вздохнул и продолжил уборку.
– Что тебя держит в наших краях? Я слышал, что черти, достигая определенного возраста, путешествуют.
– Это какого возраста? – спросила я, уставившись в одну точку.
– Юношеского. Сколько тебе сейчас? Лет сорок? – предположил он и бросил на меня оценивающий взгляд.
Я задумчиво почесала подбородок.
– Это для тебя так важно? – скучный разговор, да и тема не интересная.
Оборотень усмехнулся.
– Тогда становиться понятно откуда взялось это детское упрямство.
– Это не детское упрямство.
– А по-моему, именно оно. Что тебе нужно в нашем захудалом городке? Ты же здесь проездом?
Он смотрел на меня, упрямо задрав голову. В глазах был вызов. Красота, а не мужчина.
Я мило улыбнулась ящеру и игриво провела острым когтем по столешнице. Вышло красивое сердечко.
Ящер зло цыкнул и пошёл к следующему столу.
– Может, хозяин? – подсказала я.
Он замер, а затем очень медленно повернулся ко мне.
– Так ты мне бар разносишь потому что я тебе нравлюсь?
– А почему бы и нет? – пожала я плечами.
– Серьёзно? Пьёшь литрами и устраиваешь пьяные танцы на столах из-за того, что я тебе нравлюсь?
– Ну а чем мне ещё тут заниматься? Здесь все пьют.
– Очень хороший ответ.
– И я плачу за ущерб и выпивку, – указала я на ящера пустой бутылью.
– Тоже верно. А теперь слезь со стола и иди к себе в гостиницу.
Моя любовь указала мне на выход.
Хотела с ним поспорить, но гневное лицо ящера мне не нравилось.
– Хорошо, – я покорно спустилась со стола и, послав воздушный поцелуй, гордой пьяной походкой покинула кабак.