Но мне ничего не остается, как развернуть машину и поехать обратно.
С каждым километром во мне все больше и больше разгорается пожарище.
«Он изменял мне на глазах у друзей, а завтра, при них же, собирался надеть мне кольцо на палец...»
К горлу подступает очередной порыв истерики, беру с пассажирского сиденья бутылку с минералкой, делаю глоток, и испуганно округляю глаза, глядя на пробегающего перед колесами белого кролика.
В панике кручу руль, машина выезжает на встречную полосу и на полной скорости летит в бетонное ограждение.
Удар.
Дикая боль в голове.
И я, теряя сознание, погружаюсь во тьму.
4. Глава 4
Олег
— Все, еду сам! — С грохотом кладу на барную стойку мобильник и выхожу из кухни.
— У тебя права лишние? — выкрикивает Казаринов. — Или хочешь, чтобы завтра по всем каналам вещали: «Актер Олег Черкасов пойман за рулем пьяным?»
Я останавливаюсь у лестницы, со злостью ударяю кулаком по деревянной балясине и разворачиваюсь.
— А что предлагаешь делать? — ору на весь дом. — В сотый раз позвонить в такси? Сюда хрен вызовешь среди ночи! Да и выветрилось уже все. Я выпил за столом всего пару стаканов.
Саня выходит в коридор.
— Не выветрилось, Олега, ― парирует друг. ― Еще раз набери Мальцеву или Демидову. Ну, или попытайся дозвониться отцу.
— Спят все! — рявкаю я. — Три часа ночи, Сань! Кто в такое время попрется за полсотни километров от города?!
— Тогда выдохни и жди до завтра! — повышает тон друг и садится на банкетку. — Ну, сам посуди: приедешь ты сейчас к ней, начнешь втирать, что с Красовской ничего не было, она на эмоциях пошлет тебя, потом разругаетесь. Короче, хреновая эта затея! — отмахивается он. — Остыть вам обоим надо, ос-тыть!
Провожу по лицу ладонью, шумно выдыхаю, сажусь на нижнюю ступеньку.
— Остыть… — усмехаюсь я, глядя на Казаринова. — Ты сам-то слышишь себя? Алена видела меня в постели с Красовской! Какое там на хрен остыть?!
Сжимаю губы и злобно выплевываю в адрес Красовской:
— Вот же сука, а!
Вспоминаю, как Саня вылил на мою голову ледяную воду, как, очухавшись, огляделся по сторонам и пришел в ужас: на моем теле следы помады, на полу — упаковки от презиков и мои боксеры. А потом еще и это пугало в лифчике…
Я ни черта не помню, что было после того, как выпил чай. Смутно припоминаю, как в голове закружились вертолеты, как велел Красовской уехать и пошел к лестнице.