Эльф хрипел и извивался, но я держала крепко. Отпустила лишь тогда, когда глаза у него стали закатываться. Он рухнул на пол, кашляя и держась за горло, с которого из-под ошейника стекали капли крови.
— Понятно? — повторила свой вопрос.
— Да, — прохрипел эльф, и я снова ударила его плетью. Он вздрогнул и поднял глаза. В них было столько ненависти, что если бы взгляды убивали, я бы уже лежала бездыханной.
— Да, моя госпожа, — сказал таким тоном, что сомнений не было: он издевается. Что ж, сам виноват.
— Рик! — позвала прислужника. Тот явился через несколько мгновений. — Сними с него это, — указала на ремешки, облегавшие тело, — вымой, накорми, подлечи, а вечером приведи ко мне.
— Да, моя госпожа, — ответил мальчишка, тут же засуетившись.
А я отправилась проверять остальных. Одного надо наказать, а второго… у него еще час наказания. Потом можно и поощрить. Если заслужит.
Аранион
Пока мальчишка снимал с меня жуткое одеяние, старался не завыть от боли. Ремешки так сильно врезались в кожу, что от них остались синяки. Пах же и вовсе был одним сплошным сгустком боли. Пришлось даже разрезать ремни. Даже то, что я, обнаженный и весь в синяках, лежу перед каким-то мальчишкой-слугой, меня не трогало. Хотелось просто заснуть и проснуться на заставе, поняв, что все это был лишь страшный сон.
Кажется, я даже задремал ненадолго, а проснулся от того, что кто-то больно пнул меня в бок.
— Вставай!
Я повернул голову, увидев все того же мальчишку. Непонимающе воззрился на него.
— Залезай, — указал он на исходившую паром лохань.
Кряхтя от боли во всем теле, поднялся и кое-как залез в воду, тут же чуть не выпрыгнув. Она оказалась обжигающе горячей, а еще на поверхности плавали какие-то травы, при соприкосновении с которыми все ссадины неимоверно жгло.
— Что это такое, демон тебя разбери?
— Очищающий состав, — пожал плечами малец.
— Но я недавно мылся, — возразил, вспомнив, как всего несколько часов назад орчанки издевались надо мной, отдраивая все места.
— Госпожа приказала вымыть! — твердо сказал мальчишка и толкнул меня в лохань.
Я приземлился прямо в обжигающую воду, зашипев. А мальчишка взял какую-то тряпку и запустил руки в воду. Тряпка оказалась слишком жесткой, было ощущение, что меня трут пористым камнем. От горячей воды кожа распарилась, следы от ремней набухли, а к паху вообще невозможно было прикоснуться. И я чуть не заорал, когда мальчишка принялся мыть меня там.