Боль, острая, невыносимая. В ушах стоял шум, голова раскалывалась на части, и я не мог пошевелиться. Попытавшись разлепить веки, тут же закрыл их, сильно сощурившись. Солнечный свет, словно кислота, разъедал глаза.
— Забирайте этого, будет вашим трофеем и уходите. — Это Уландил? Его голос звучал так тихо, я едва мог разобрать слова.
Острая боль снова кольнула затылок, и, кажется, я отключился, а когда снова пришел в себя, тело сильно трясло. Меня куда-то везли, причем не лучшим образом. Тугие веревки оплетали все тело, как кокон. Во рту неприятное металлическое послевкусие. Хотелось пить, есть, а еще лучше помыться.
— М-м-м. — Изо рта против воли вылетел глухой стон. Попытка повернуться оказалась неудачной и очень болезненной.
Рядом что-то рыкнуло, и я почувствовал страшную вонь, несло, как из выгребной ямы.
— Очнулся, ушастый? — Голос, похожий на скрип дверных петель, звучал где-то над головой. С трудом повернул голову в его сторону.
Орчанка. Страшная, как и все представительницы ее расы, с крупными клыками, лысая и в какой-то вонючей меховой накидке.
— Ты еще кто такая? И почему я связан?
Эта зеленая гадина заржала так, что кони едва не встали на дыбы. Повозка дернулась, а я сильно ударился о выпирающую доску.
— Вагнара позабавится с тобой, прежде чем продать, а я от души посмеюсь над твоим избитым телом.
О чем это она?
— Немедленно отпустите меня! — задергался, пытаясь вырваться из пут, и только сильнее затянул веревки, впившиеся в тело. Застонал против воли, а орчанка снова засмеялась — если это можно было назвать смехом — и ускакала.
— Не дергайся, а то будет хуже, — раздался голос сбоку, и пришлось донельзя вывернуть голову, чтобы увидеть, кто это сказал.
Оказывается, я находился в небольшой клетке. И она была не одна. На огромной повозке стоял десяток таких клетей, и в каждой кто-то был. Кто-то связан, кто-то нет. А говорил, как оказалось, приземистый гоблин, который сжался в комок в углу и обнимал руками колени.
— Куда уж хуже, — проворчал я, но все же послушно замер. Не потому, что смирился с положением. Просто так проще было попытаться развязать путы.
— О, поверь, хуже может быть. Если смиришься, то на следующем привале тебя развяжут.
— Смириться? С чем?
— С тем, что ты теперь собственность Вагнары. И она может делать с тобой что заблагорассудится.