Еле сдержался, чтобы не застонать, пока восстанавливалась подвижность. Но и после я бы не смог сбежать при всем желании — сил не было даже ползти. Чувствовал себя слабым, словно младенец. А еще жутко голодным.
— Вылезай! — приказала мне орчанка, которую я видел первой. Имени я ее не знал, но мне было все равно.
Кое-как практически выпал из повозки. Ноги не держали. Орчанка закрепила по моей шее ошейник, довольно туго, кстати, а потом привязала к нему цепь. Дернув за нее, отвела немного в сторону и сказала:
— Если надо по нужде, вперед. Потом возможности не будет. Ну или станешь ходить под себя.
— Здесь? — возмутился я, оглядев открытое пространство. — Не отойдешь?
— Еще чего, — фыркнула она. — Давай, делай, что надо.
Снова осмотрелся. Увидел, что и других пленников на цепях развели в стороны. Никто не возмущался, не кричал и не кидался на своих конвоиров. Но я так не мог.
— Отойди, — приказал орчанке. Она недоуменно уставилась на меня. — Я все-таки сын короля.
Она дернула меня за цепь, и дыхание перехватило. Я упал на колени. А орчанка поставила ногу мне на спину и надавила. Сила была такой, что меня буквально распластало на земле.
— Если ты еще раз позволишь себе подобный тон, раб, я не посмотрю, что за тебя должны дать много денег. Лично пущу тебя на доспехи.
— Я не раб! — упрямо прохрипел и почувствовал, что меня тащат по земле к повозке.
Ошейник сдавливал горло, воздуха катастрофически не хватало, перед глазами плясали цветные пятна. Я хрипел и задыхался, ветки, трава и камни ранили кожу. Когда меня запихнули в клетку, напоследок пнув в живот, я еле пришел в себя.
— Раз ты такой наглый, будешь сидеть голодным. Подумай над своим поведением. Иначе у новых хозяев тебе придется очень туго.
Миску с чем-то отвратительным на вид, но явно съедобным убрали, оставили только воду. Орчанка зацепила цепь за большой крюк, к которому крепились цепи всех пленников. Дверь клетки захлопнулась.