На кухню вошли девочки, расселись и принялись уничтожать блины.
Я был несказанно благодарен им за тишину — мысли в голове
колотились, как рыбы в тазу. Беспорядочно, но крайне энергично. В
это время позвонили уже в дверь. Четыре недоуменных глаза над
торчащими изо рта блинами как бы спрашивали: «Папа, что это?». Папа
пошел открывать дверь, тяготясь самыми черными предчувствиями.
На пороге стоял подтянутый молодой человек в костюме и при
галстуке. В субботу в десятом часу утра в рабочем районе на окраине
столицы без когнитивного диссонанса такого, думаю, можно увидеть
только в морге, лежачего. Этот же был вертикальный и буквально
исходил энергией:
-Дмитрий Михайлович? Доброе утро! Когда будет удобно принять
автомобиль? - мой давешний утренний сладкий тон по сравнению с его
профессиональным проигрывал всухую.
-Где? - это все, что смог родить мой ум, разогретый всего двумя
блинами.
-Внизу, прямо у подъезда. Надежда Сергеевна сможет выйти? Будет
лучше, если документы она подпишет лично, - не снижал оборотов тип
в галстуке.
Надежда Сергеевна, босая и с полотенцем на голове, стояла в шаге
от меня, за стеночкой, но энергичному была не видна. Наверное, к
лучшему. Я и сам никогда не видел у нее такого размаха глаз и рта
одновременно. Вспомнив вчерашние заветы Ланевского, выдал
монотонным скучающим голосом:
-Мы с Надеждой Сергеевной будем в течение четверти часа,
спасибо, - и потянул дверь на себя. Закрывая, я слышал, как он
рванул вниз по ступенькам, игнорируя лифт.
Закрыв дверь, я развернулся. «Час расплаты» - почему-то
пробурчал внутренний скептик.
-Ди-и-има-а-а? - с непередаваемой эмоцией протянула жена. Тут
было все: испуг, раздражение и даже угроза.
-Девочки, одеваемся и через 10 минут спускаемся. Внизу все
объясню, - и проследовал мимо обеих Кузь в ночнушках в комнату,
потому что встречать курьера в трусах — это одно, а принимать
автомобиль — вообще другое. А положение, как известно,
обязывает.
Девчонки превзошли сами себя. Я вышел из комнаты глотнуть чаю,
они наперегонки летели мне навстречу. Через пару минут я выхожу из
кухни — стоят княгиня с княжной, и не менее. Волосы уложены, на
одежде — ни складочки, и даже губы чуть поджаты почти одинаково. Я
сунул ноги в кроссовки и вышел на площадку, поманив их за
собой.
После темного подъезда двор казался райским садом — слепило
глаза и хотелось уйти обратно в тень. По крайней мере мне. Девчата
чуть не сбили меня с ног в дверном проеме, вихрями рванувшись
наружу. Я моргнул, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Прямо перед
подъездом стоял ярко-синий GLC, перевязанный крест-накрест алым
атласным бантом. Я моргнул еще два раза подряд. Не помогло. Двор,
бант, машина и две остолбенелые фигуры, большая и маленькая, никуда
не делись. К большой фигуре подходил давешний тип в костюме, с
кожаной папкой в руках, видимо, пытаясь поздравить и сообщить
что-то важное и нужное. Но, судя по лицам моих девочек— говорить
там пока было не с кем. Попытка запустить оценочную реакцию
повесила системы обеим, притом наглухо.