Стюарт Мензис выскочил в коридор и
испуганно заорал:
– Помогите! Врача! Премьер-министру
плохо! Врача скорее!
Но все было напрасно: Уинстон
Черчилль, премьер-министр Великобритании был мертв – мертвее не
бывает. Мгновенный инсульт. Упавшая на пол сигара продолжала
дымить. Противно воняя, тлел дорогой персидский ковер.
При подготовке тела к погребению так
и не удалось убрать исказившую лицо покойного предсмертную гримасу
ужаса и отчаянья.
20 января 1942 года, Утро.
Москва, Кремль, кабинет Верховного
Главнокомандующего.
Сталин подошел к лежащей на столе
карте советско-германского фронта. Жирная красная черта, начавшаяся
на Перекопе, уперлась в станцию Лозовая. До города Изюм по
кратчайшему расстоянию – всего семьдесят километров. С некоторой
задержкой первая фаза «Полыни» вступила в завершающую фазу. Но
имелись и тревожные сигналы. В сводке разведупра специально
выделена переброска к Лозовой частей 6-й армии немцев. О том же
сообщает и воздушная разведка особой авиагруппы.
От размышлений о сложившейся на
фронтах ситуации Сталина отвлек звонок внутреннего телефона
связывающего его кабинет с приемной. Это был Поскребышев.
– К вам товарищ Берия со срочным
докладом!
– Зови!
Верховный Главнокомандующий невольно
напрягся. Неизвестно еще, какие именно известия заставили Лаврентия
примчаться в такой спешке, даже без предварительного звонка.
Берия ворвался в кабине как метеор,
поблескивая стеклышками пенсне.
– Доброе утро, товарищ Сталин… вы
знаете, вчера сдох британский боров! Вы понимаете, что это значит?!
Сколько он там должен был еще прожить - до 1965 года? А сдох
сейчас…
Пытаясь осознать услышанное, Сталин
взял со стола трубку.
– Лаврентый, ти думаешь, наши потомки
нас обманывают? – медленно произнес он.
Берия экспансивно махнул рукой.
– Да нет, товарищ Сталин, с этим как
раз все нормально, ложь я бы заметил. Я с ними глаза в глаза
говорил, и с Бережным и с Ларионовым. Тут другое... В их истории
все так и было… И Черчилль прожил до 1965 года. Но там был
разгромлен наш Крымский фронт и пал Севастополь. А Крым мы
освободили только весной сорок четвертого. Понимаете, товарищ
Сталин, у нас теперь своя история, которая все дальше и дальше
отходит от их варианта…
– Это радует… – Сталин чиркнул
спичкой, – товарищ Берия, а может, вам известно, от чего умер
старина Уинни?