— Ну…
— Боже, да скажи уже. — Маринка явно хочет побольнее уколоть меня. — В постели ты его не устраивала, понятно? Бревно бревном.
— Ах вот как. Ясно.
Хватаю Маринку как есть, в простыне, тащу к выходу и вышвыриваю за дверь. Следом летят ее шмотки.
— Ах ты тварь! — визжит она. — Сволочь! Ты у меня еще попляшешь!
— Ори, ори, тебя еще не весь подъезд услышал. Щас Зоя Никифоровна полицию вызовет, и заберут тебя бравые ребята в обезьянник в неглиже, — отвечаю и захлопываю дверь.
Выдыхаю. Стараюсь справиться с эмоциями.
— Лидусь, давай поговорим, — блеет рядом Коля, но я окидываю его уничижительным взглядом.
— Видеть тебя не хочу, — отвечаю и отворачиваюсь.
Он кладет мне руки на талию, а я думаю, что эти же ладони всего несколько минут назад лежали на теле Маринки, и выворачиваюсь из объятий. Прохожу на кухню, обхожу стол, создавая преграду между нами, опираюсь ягодицами на подоконник и складываю руки на груди.
— Лидусь, ну правда бес попутал, прости меня, дурака. — Смотрит на меня так проникновенно, что, если бы не видела собственными глазами, поверила бы сейчас. — Это все Маринка виновата, — выпаливает с жаром. — Ходила, соблазняла меня.
— Да что ты?!
— Ну да, — кивает. — Я просто не устоял.
Боже, как противно. Какие же дурацкие оправдания.
— Полгода? Ты полгода изменял мне за моей спиной! С лучшей подругой! И говоришь, что это она виновата? А ты своему, — киваю на штаны, — «дружку» не хозяин, что ли?
Коля молчит, лишь вздыхает.
— Ну прости, — повторяет, — я же не нарочно.
— Не нарочно? — начинаю хохотать. Истерика выплескивается не слезами, а смехом. — Серьезно? Боже, это просто… даже не знаю… Ты водил свою подстилку к
нам
в дом, укладывал на
нашу
постель. Целых полгода. И говоришь, что не нарочно?
— На минуточку, это
мой
дом. — Внезапно голос мужа меняется. Смотрю на него и не узнаю. Нет любящего, заботливого Коленьки, есть жесткий, какой-то чужой Николай. — Не забывай, что это моя квартира, ты живешь в ней, потому что я позволяю.
— А, вон оно как, оказывается. Что ж… Раз так, я сегодня ночую в гостинице. На постель, куда ты приводил… эту, — морщусь, — я больше не лягу.
Прохожу в коридор, обуваюсь и, не слушая, что бормочет за спиной «любимый» муж, выхожу в яркий весенний день. Как ни странно, мигрень больше не беспокоит, и я решаю прогуляться. Очистить мозги, так сказать, уложить все в голове и решить, что делать дальше.