Меня уже ждут. Навстречу поднимается молодой человек в форме. Здоровается и открывает дверь в прозекторскую. Патологоанатом стоит рядом и смотрит сочувствующе.
— Это ваш муж?
Передо мной откидывают простыню, и меня чуть не тошнит в присутствии двух мужчин. Зажимаю рукой рот, стараюсь глубоко дышать, давя рвотные позывы. Передо мной не тело, а кусок обгорелого мяса, в котором с трудом угадывается человек.
— Н-не знаю.
— У него не было никаких особых примет?
— Были. Ямочка на подбородке, родинка на щеке и шрам от аппендицита.
Следователь снисходительно смотрит на меня. Ну да, кожа сгорела так, что ни ямочки, ни шрама не найти.
— Больше ничего не могу вспомнить, да и зачем?
— Может, девушка личные вещи опознает? — предлагает патологоанатом, и следователь вскидывается.
— Да, точно.
Мы проходим в соседнюю комнатушку, и я с облегчением выдыхаю. Не верю, что лежавшее на столе в морге тело — мой Антошка. Не могу и не хочу верить. Передо мной ложится россыпь вещей.
— Все, что удалось найти в машине и на трупе, — говорит следователь, а потом поправляется: — На теле. Посмотрите, ничего не узнаете?
Какие-то обгоревшие клочки, спаявшиеся в единый монолит жвачки, кольцо… Стоп! Беру кольцо и смотрю на внутреннюю сторону. Земля уходит из-под ног.
— Это м-моего м-мужа, — заикаясь, выдавливаю из себя и бросаю взгляд за стекло. Нет, нет, нет, этого не может быть!
Слезы потоком льются из глаз, ноги перестают держать, и я чувствую, что падаю. Уже готовлюсь приложиться головой о пол, но сильные руки подхватывают меня и сажают на кушетку. Перед глазами все плывет, в голове шумит, мысли то скачут, как зайцы, то куда-то исчезают, оставляя голову пустой и гулкой.
Видимо, со стороны мое состояние кажется совсем уж плохим, ибо в этот момент я вдыхаю отвратительный запах нашатыря. Начинаю кашлять, в голове немного проясняется.
— Вам лучше? — участливо спрашивает следователь.
— Да, спасибо, — шепчу. Сил говорить нет, из меня словно разом выкачали воздух.
— Значит, вы узнаете кольцо?
— Да, оно Антона. Мы специально вырезали на нем наши имена, видите? — снимаю свое и протягиваю следователю. — У него мое имя, у меня — его. И сердечки в знак вечной любви.
Снова начинаю плакать. Хочу держать себя в руках, но не получается, слезы льются потоком. Антошенька, как же так? Что же теперь делать?