Все закончилось в один миг. Тяжесть его тела исчезла.
Когда на постели я осталась одна, Давид продолжил:
– Тебе заплатили, и ты пришла. Добровольно и никак иначе. Так будь добра держать в своих руках мой член, а не пистолет.
Он начал одеваться. Застегнул ширинку, после – зазвенела пряжка ремня.
У меня не было сил накрыться, и он рассматривал меня сзади. Черный взгляд шарил по бедрам, ягодицам и талии.
– Будь добра не шутить своими губами, а сосать. Когда я скажу это делать. Ведь тебе заплатили, верно?
Он надевал рубашку. Ту самую, что снял с меня. Пуговицы щелкали одна за другой.
– Не слышу ответа, – Давид помрачнел.
– Заплатили, – я согласилась.
Я нашла в себе силы перевернуться, но ощущение его власти надо мной никуда не ушло.
Я накрылась теплым одеялом и поняла, как сильно замерзла. Холод и одиночество проникли внутрь. Я осознала, насколько я одинока.
Когда я жила местью, я жила, а сейчас… будто выгорела.
– Все остальное меня не интересует. Маникюр твой не интересует. Шутки твои глупые – не интересуют. Мне все равно, кто тебя стрелять учил и карате обучал. У меня есть проблемы поважнее, девочка.
Он не говорил.
Припечатывал.
Возбуждение спало, Давид ожесточился.
За годы в неволе он стал очень жестоким человеком – тюрьма научила.
– Надеюсь, ты усвоила урок, моя маленькая глупая девочка.
Маленькая.
Глупая.
Девочка.
Я обняла подушку, чтобы на нее стекала влага с уголков глаз. Давиду все равно. Монарху все равно. А больше в моей жизни никого нет.
Я пять лет положила на этих мужчин. У одного я училась, чтобы погубить другого.
Но что будет со мной, когда все закончится?
Матрас прогнулся, и я вздрогнула. Давид был жесток ко мне, потому что хотел проучить.
– Ты все поняла, Жасмин?
– Я все поняла.
Я отвела взгляд, а он потрепал меня по щеке, заправил непослушные волосы за ухо и сказал:
– Ты слаба, чтобы бороться со мной. Ты плачешь, хотя я не бил тебя. Не насиловал. Причина в другом. И вероятно, когда я узнаю, что ты скрываешь от меня, я буду очень зол.
Он вытер мои влажные щеки. На его лице не дрогнул ни мускул, он продолжил собираться.
– Ты уезжаешь? – я подняла взгляд.
Он поднял с пола то самое оружие. Я замерла.
– Я должен это вернуть. Ты оскорбила моего друга.
– Ты оставишь меня в лесу?
– У тебя два варианта, Жас, – прищурился он, – первый: ты ждешь меня.