– Я не глупая.
Эмин перебросил свой взгляд на меня. Тяжелый, недовольный. Ему даже смотреть на меня в тягость, будто я напоминала ему о самых плохих временах его юности.
Вот же глупости.
– По твоему животу так и не скажешь.
Я открыла рот и тут же закрыла.
Задохнулась немного от обиды, но я не в том положении, чтобы перечить. Все обиды и слезы оставлю на потом.
– Забеременеть двойней от мужика с криминальным прошлым, который, к тому же, вроде мертв – разве не глупость?
– Хватит, – взмолилась я и застыла, – и почему ты сказал, что он «вроде мертв»? Ты что-то знаешь?
– Думай о своих детях, Жасмин, а не о том, что я могу знать.
Я сощурилась. Шах что-то знал, но молчал.
– Что тебе известно о нем, Эмин?
– Довольно!
Я вздрогнула от резкости и тут же пожалела, что рассказала Эмину все.
О том, как стала марионеткой в руках Доменика, которого любила.
О том, как он использовал меня в своих целях и все-таки сделал убийцей Давида.
Это Доменик подложил меня под Давида. Мама не успела рассказать мне о тонкостях взрослой жизни, о безопасности рядом с мужчиной, как итог – я забеременела. Все это сыграло на руку Доменику, который вместе с Басмановыми ищет меня, чтобы впоследствии отобрать у меня детей.
Я в глубокой яме.
Будто наравне с Давидом погребена.
– Много лет ты училась держать пушку в руках, но так и не перестала быть наивным ребенком, – продолжил Эмин.
– Не нужно так со мной.
Эмин отвернулся, осматривая квартиру.
За что он ненавидел меня? За то, что я – женщина его врага?
– Я знаю, вы враждовали. Но я не участвовала в вашей войне.
Он тяжело вздохнул, мотнул ключами несколько раз и сказал мягче:
– Ладно… Я поехал.
Я кивнула сквозь ком в горле.
Сейчас Эмин напомнил мне, что моя жизнь скатилась в самую пропасть, из которой даже рассвета не видно. Еще Эмин сказал звонить ему в случае чего, но мне и взгляда его хватило, чтобы понять: он надеялся, что звонить я буду как можно реже, и что справлюсь со всем сама.
– Иди сюда.
– Что?
Эмин вытянул руку. Я тут же представила, как положу голову ему на плечо и тихонько так, тихо зарыдаю.
Это даже выглядело жалко. Эмин Шах, враг моего бывшего любовника предлагал поплакаться ему в жилетку, вроде ему не все равно.
– Эмин, я благодарна тебе за все. Однако жалость мне не нужна, – тихо, но отчетливо.
Максимум, с кем вместе я буду плакать, так это с одиночеством.