– Ни за что на свете! – машу руками,
словно злую магию от себя отгоняю. – Хватит с меня.
В итоге мы с дочкой облачаемся в
почти одинаковые черные платья. Я сама их пошила, как только узнала
о предстоящих похоронах. Да и вообще всю нашу одежду я сделала
собственноручно. Готовую покупать слишком дорого, муж ни за что бы
не дал мне столько денег. Каррен получал больное удовольствие,
ущемляя меня во всем и издеваясь.
Он говорил, что таким образом
воспитывает меня, усмиряет норов. А отказаться и отпустить оказался
не в силах. Мне же, иномирянке без магии и талантов, идти было
некуда. Разве что на улицу попрошайкой. Но они, как правило, долго
не живут. Попадают или в могилу, или в тюрьму, или в пользование
богатых извращенцев. Так что я выбрала мужа.
Церемония проходит обычно для этого
мира. Долгая дорога пешком, погребальный костер и прощальная
напутственная речь. Ее произносить приходится мне – ближе у Каррена
никого нет.
Я озвучиваю зазубренные слова
уверенно, но без души. Как робот, хоть тут и нет такого понятия.
После стольких лет жизни с мужем у меня не осталось к нему ничего,
кроме усталости и презрения. Зато его смерть несет облегчение.
Теперь у меня появляется шанс начать все сначала. Еще раз. Надеюсь,
удачно.
Уставшие, мы с Леей возвращаемся
домой. Небольшой, двухэтажный, он находится практически на отшибе
прибрежного городка. Внизу все еще сохраняется запах рыбы, но я
надеюсь в скором времени от него избавиться. Каррен ловил мелкую
рыбешку, солил ее, сушил, вялил, тем и жил.
Продолжать его дело я, конечно, не
стану. На освободившееся помещение у меня уже есть планы,
грандиозные! Так что новой, счастливой и сытой, жизни быть!
Натаскиваю из колодца в деревянную бадью воды, опускаю внутрь
нагревающий артефакт – спасибо Каррену, что не экономил на базовых
удобствах – и купаю Лею перед сном.
– Я люблю тебя, мамочка, – она крепко
обнимает меня.
Стискивает изо всех своих детских
сил, и у меня слезы наворачиваются на глаза. Неужели темная
страничка нашей жизни переворачивается, и наступают светлые
времена?
– И я тебя. Больше всех на свете! –
целую светлую макушку, пахнущую так сладко, и укрываю одеялом.
Жду, пока моя принцесса уснет, а
потом спускаюсь вниз. Дел целая прорва. Почти всю ночь я не сплю,
сортирую снасти почившего мужа, что-то мою, что-то чищу, складываю
в деревянные ящики. Особо ценное откладываю в отдельный.