За ужином инор Павоне выпил совсем немного,
чтобы опьянение не повлияло на четкость движений – второго шанса не
будет, все нужно сделать сегодня вечером. Зато он много шутил,
особенно на расспросы Виттории, что за предмет, так тщательно
укутанный, стоит в кабинете. Правда, шутки были понятны только ему
самому, но это никак не портило удовольствия. Франческо что-то
заподозрил, смотрел на бывшего компаньона настороженно и без особой
приязни. Марчелло ему отечески улыбался. Захотел все вместо
половины? А теперь ничего не получишь. Будешь знать в следующий
раз, как партнеров обманывать. Он задумался, нельзя ли будет
обвинить в пропаже падчерицы этого прохвоста. Хорошо было бы,
конечно, только слишком мало времени осталось, чтобы придумать
подходящий план. Но намекнуть Сыску непременно нужно будет. А для
начала он попросил дворецкого, инора Корсини, зайти в кабинет сразу
после ужина. А Виттория сама прибежит, он уверен – глаза у девушки
так и светились любопытством.
– Федерико, мне нужно с тобой посоветоваться,
– сказал Павоне трагическим шепотом, когда они с дворецким остались
наедине.
Тот его не любил, и вполне объяснимо, но
Павоне не терял надежды подобрать когда-нибудь ключик и к его
сердцу, ведь инор Корсини очень любил Витторию. Своих детей у него
не было, так что всю отцовскую любовь он отдавал этой худышке.
Павоне никогда такого не понимал. Вот если бы управляющим
доплачивали за любовь к нанимателям, тогда такое поведение имело бы
смысл, а так – одна сплошная глупость.
– Не думаю, инор Павоне, что мой совет
придется вам по вкусу, – хмуро ответил дворецкий.
– Речь идет о будущем Виттории, – возразил
Павоне. – Я знаю, что ее судьба тебе не безразлична.
Инор Корсини согласно склонил голову и
внимательно посмотрел на собеседника. Тот несколько поежился под
пристальным неприязненным взглядом, но продолжил, делая вид, что не
замечает явного недружелюбия:
– Как ты знаешь, я сегодня был в городе. И там
я совершенно случайно узнал очень неприятную вещь, – он сделал
паузу и выразительно посмотрел на собеседника. – Жених Виттории
покупал любовное зелье.
Невозмутимость дворецкого сползла с него как
съеденная молью шуба с вешалки, и он громко охнул.