Я чувствую, что меня снова пробивает непрошенная дрожь, потому что когда Кай говорит о БДСМ, у него даже голос меняется: становится грубоватым, низким, хриплым. В такие моменты образ, который я себе изначально представила, воплощается наяву: мрачный вид и темная одежда, густая борода и хитрый прищур зеленых глаз... Но стоит ему заговорить о чем-то другом – и на меня смотрит веселый мальчишка с ямочками на щеках. Это просто какая-то чертова магия... Так не бывает!
– Давай завернем в парк и немного посидим на скамеечке? – предлагает Кай спустя час или полтора, когда мы, намотав круги по центру и изрядно устав, в очередной раз оказываемся возле Волковского театра. На улице к тому времени уже становится довольно темно и зажигаются фонари.
– Конечно, – я рассеянно киваю и следую за ним, понимая, что ощущение неловкости давно пропало, мне легко и комфортно с этим человеком, и я не чувствую, как идет время, когда мы рядом...
Это странно. Но пусть так.
Если честно, мне кажется, если я ему сейчас предложу лечь посреди аллеи, чтобы смотреть на звезды, – он не откажется.
В итоге, мы ложимся на скамеечку, головой к голове, устроившись затылками на собственных рюкзаках. И – ну правда, чертова магия! – он вдруг начинает показывать мне созвездия, отчетливо сияющие в темно-темно-синем ночном июльском небе, а потом и вовсе цитирует Маяковского:
– Послушайте! Ведь, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно? Значит, кто-то хочет, чтобы они были? Значит...
– Ты странный, – говорю я тихо, вдруг перебивая его.
Мне кажется, что он сейчас спросит: почему? – но он, похоже, и так прекрасно знает, что он странный... Он спрашивает иначе:
– Это хорошо или плохо?
– Не знаю, – отвечаю я честно, пожимая плечами.
Не вижу его, но слышу, что он отрывает голову от рюкзака и садится. Еще через мгновение его пальцы вдруг касаются моего затылка.
Первая реакция – вскочить, закричать, убежать! Или даже дать ему пощечину! Но... погодите, может, это он случайно?
Да ладно, Элли, таких случайностей не бывает!
Он снова касается меня. Перебирает волосы осторожными и ласковыми движениями. Подушечками пальцев гладит мочки ушей. Как будто невзначай задевает щеку, а потом кладет на нее ладонь – большую и теплую...
А я так и лежу: оцепеневшая от ужаса и возбуждения. Закрыв глаза. Тяжело дыша. Чувствуя почти болезненный жар в груди. Сжимая кулаки. Не в силах сказать ни слова.