Подъем с зарей, труд
в саду с лекарственными растениями, постоянная возня
в малом погребе, или как его называл Солер —
в лаборатории, редкие визиты к состоятельным больным
и куда более частые посещения рожениц и ветеранов
кабацкой поножовщины. И книги! Да, у меня отобрали мой
томик, с которым я прошел и огонь и воду,
и каторгу. Было чертовски обидно, но оставлять личную
книгу семплария у простого послушника было
не в правилах храма. Взамен я получил доступ
к храмовой библиотеке. По-крайней мере для меня это было
стоящей компенсацией. Мой наставник не упускал случая
отпускать едкие замечания: «не библиотека, а позорище»
или «у слепого карла найдутся издания получше, нежели этот
бесполезный мусор». Я не считал благоразумным спорить
с ним по этому поводу, но сам был счастлив
погрузиться в каждую из пыльных рукописей.
Я не стал охотником,
не стал воином, даже не стал жрецом. Я был
в плену, был бит по три раза на дню, голодал
и мерз, терял товарищей, вдобавок ослеп на один глаз,
но если бы мне предложили пройти все это еще раз,
я бы без раздумий согласился. Я нашел свое место под
солнцем и наконец-то был счастлив. Нечего более желать.
Ну почти что. Человек —
это такая тварь, которой всегда подавай больше. Ингмар был явным
тому примером. Видавший жизнь предприимчивый бонд избежал
знакомства с последователями Фараэля, к которым
он испытывал изрядную долю недоверия, и нашел себе место
под стать. Поначалу он ошивался в портовых районах,
зарабатывал игрой в кости и другие азартные игры, вскоре
став завсегдатаем в «Веселом утопленнике» — самом
грязном, дешевом и шумном трактире Меркиля. Именно здесь
он завязал знакомство с представителями местного
ополчения, мелкими торговцами, моряками, а также
контрабандистами и прочей разбойничьей шелупонью, падкой
до дешевого пойла и легких способов подработать
на стороне.
Покуда мы у с Улле
жили тихой и размеренной жизнью, славили Фараэля и,
не щадя коленей, возносили молитвы, Инграм спелся
с местными ростовщиками и сколотил шайку, промышляя
выбиванием долгов и перепродажей редких или запрещенных
товаров, не брезгуя якшаться даже с работорговцами
с дальнего юга. Оказалось, что он устроился лучше нас
всех: большую часть времени он проводил за игрой,
пьянством или любовными утехами, лишь изредка принимая участие
в городских разборках, когда одной лишь силы его подручных
было недостаточно.