Задача была простой
и понятной — поджечь свою жаровню факелом, но вот
выполнить ее было не так легко. Полноправные храмовники
должны были всеми силами не давать испытуемым и шанса
добраться до цели: лупасить дубинками, толкать щитами, сбивать
с ног, гнать прочь, и даже насмехаться над дерзким
решением юношей считалось в порядке вещей. И была еще
одна заковыка, неочевидная на первый взгляд. Металлические
дубинки были обернуты в столько слоев ткани, что удар
переставал быть ощутимым для здорового молодого тела, однако
промасленную ткань поджигали о факел, что нес претендент,
и по истечении времени каждый новый удар становился все
опаснее. Разбитые головы и сломанные кости не были чем-то
из ряда вон выходящим. Если парень ронял факел или испытание
затягивалось, а стальные пруты полностью обнажались,
неудачливые послушники обычно сдавались и ждали своего шанса
в следующем году.
В этот раз желающих было
пятеро. На двух братьев-беспризорников, едва миновавших свою
четырнадцатую зиму, не возлагали особых надежд, несмотря
на их серьезные рожицы, свидетельствоваших
о небывалой решимости. Рыжий эсгиф, каким-то чудом оказавшийся
в Андеране, вдали от родных лесов, был примерно моего
возраста, и вовсе не походил на воина.
Со страдальческой миной он смотрел в чистое небо,
виднеющееся в прямоугольнике стен, и вовсе
не казался воодушевленным. Фаворитом среди послушников явно
был Армин. Высокий, темноволосый, с широкой волосатой грудью,
с руками, бугрящимися мышцами, и красивой ровной
бородкой. Он притягивал взгляд, особенно когда залихватски
подбрасывал и ловил факел. Этот парень даже не потрудился
надеть тонкий гамбезон, который обычно носили ученики
на боевые упражнения, и светил голым торсом. Армин был
родом из какой-то зажиточной семьи вигов, как в Анандере
называли свободных бондов, и явно обучался воинскому
мастерству с малых лет, отчего буквально светился тщеславием
и уверенностью.
Пятым был Улле. Три года,
проведенные в послушании пошли ему на пользу: он еще
больше вырос и вытянулся, возмужал, стал крепким
и уверенным. Наконец-то пропал тот затаенный страх
в глазах, ушла былая робость. Бороду он брил
на манер тех из нас, кто также готовился стать жрецом,
а волосы коротко стриг. Они, впрочем, снова успели отрасти
и разлетались вихрами. Если внешне мальчишка изменился,
то внутри сидел все тот же Улле, которого я встретил
на бивуаке Драмунгваарда. Голубые глаза широко распахнуты,
на лице блуждала легкая улыбка, и вид он имел лихой,
но слегка придурковатый. Самое то для юного защитника
Фараэля.