— Иван
Александрович, наслышан о вашем горе, — с сочувствием сказал
Абрютин. Улыбнувшись, изрек. — Понимаю, что хозяйственные дела,
штука сложная и мужчинам не всегда покоряются.
Ну вот, и
он туда же.
Со
позавчерашнего дня я живу один, уныло влача свое существование. В
доме пусто. Нет ни одной живой души. Ни женщины, ни
кота.
Наталья
Никифоровна вдруг решила съездить к родственникам. Семь пятниц на
неделе. Ведь говорила же — не поедет, спишется, пригласит на
свадьбу, а тут, вон оно как. Есть, правда, у меня некое подозрение,
что Наталья таким образом от грехов сбежала — типа, пока рядом со
мной, удержаться не удастся, а если уехать, так можно и не
грешить.
Впрочем,
плотские утехи (прошу прощения за грубый оборот, но ничего другого
не пришло в голову), это одно, это переживу, но осталась проблема,
с которой не сумел справится самостоятельно. И проблемой стала
русская печь.
Наталья
Никифоровна женщина щепетильная до невозможности. Когда уезжала,
пыталась вернуть мне часть платы за квартиру — дескать, раз во
время ее отсутствия столоваться постоялец не будет, значит, и
деньги она должна вернуть. Убедил, что этого делать не стоит.
Все-таки, она и пирушку по случаю моего ордена устраивала, и в
лавку иной раз для меня ходит, и всякие мелочные работы выполняет.
Уговорил.
Еще
Наталья переживала — как тут без нее проживу, как стану еду
готовить, но я отмахнулся — дескать, сам с большими усами,
управлюсь.
А вот
убедить оставить при мне котенка не смог. Говорил, что без Тишки
будет совсем тоскливо, дом заполнят мыши, сожрут все мои важные
бумаги, а заодно картошку и хозяйские свечи. Да что там — нападут
на меня ночью и ухи обгрызут. А ежели, останусь без ухов, так
Леночка за меня замуж не пойдет. Куда малыша в дальнюю дорогу
брать? Для кошек шок, если их из дома вытаскивают.
Нет, не
сработало. Наталья заявила, что мышей приходит ловить соседская
кошка, считает дом своей территорией, все дырочки знает. Леночка
Бравлина — девочка очень достойная и своего жениха, из-за такой
ерунды, как отсутствие ушей, не бросит. В крайнем случае, если
откусят уши, можно отпустить волосы подлиннее — прикроют. Главное,
чтобы мыши что другое не отгрызли. Нет, не то, что я вначале
подумал — а мой язык.
А Тишка,
если станет сидеть дома один-одинехонек с утра и до вечера,
затоскует. И кормить я его вовремя не смогу — мало ли, что на
службе стрясется? Дорога — совсем не страшно, возьмет для него
корзинку, тряпками и соломой застелет. К новому дому котенку все
равно скоро придется привыкать, пусть тренируется.