Они осмотрели наши карманы, заставили дыхнуть в трубочку.
— Ну хоть не пьяные. Поехали в отделение. Будем выяснять.
1.3.
— Значит, прав у тебя нет? — спросил меня полицейский, когда нас с Архипом уже запихали в отделение.
— Нет.
— А чья машина? Твоя? — перевёл капитан взгляд на Архипа.
— Да, — ответил он.
— А ты знаешь, что за предоставление транспортного средства лицу без прав попадаешь на штраф? Помимо штрафа за участие в нелегальных уличных заездах. И товарищу твоему тоже штрафы. В школу сообщим — вы ведь выпускники. Что же вы так, сынки? Скоро первое сентября, а вы гоняете...
— Можно позвонить отцу? — спросил я.
Телефоны у нас отняли, и, чтобы связаться с отцом, мне предстояло воспользоваться стационарным телефоном.
— Ну на, — протянул полицейский мне телефон. — Позвони.
Я забрал трубку радиотелефона из его рук и набрал номер мобильного. Приложил к уху телефон и стал слушать длинные гудки. Никто не брал трубку.
— Чёрт… — проворчал я, набирая номер отца ещё раз. — Наверное, занят.
Но и на второй звонок тоже никто не ответил. Мне пришлось отдать трубку Архипу, который дозвонился своему отцу и обрисовал ситуацию, попросил сообщить и моему отцу, что мы находимся в КПЗ.
— Ну, а пока проходим, — открыл дверь камеры с решётками капитан. — Отдыхаем.
Мы вошли внутрь, переглянулись. Несмотря на буйную молодость, в камеру предварительного заключения мы оба угодили впервые. Грязь и бедность так и кричали из каждого серого угла железной коробки. Внутри находились только жёсткая лавка и приспособление для справления нужды. От нечего делать и оглядывая лавку с омерзением, мы всё же сели на неё — не стоять же, в самом деле.
— Добро пожаловать, заключенный Питерский, — пихнул меня в бок Архип и нервно засмеялся.
— Да тьфу на тебя, — отмахнулся я. — Не дай бог тут просидеть всю ночь. Бр-р!
— Отец скоро приедет, — ответил Арх. — И твоему сообщил, наверное.
— Хорошо бы, — хмыкнул я. — А то ещё привезут каких-нибудь бомжей… Это мы пока тут вдвоём.
И я почти угадал — скучать вдвоём нам долго не пришлось. Вскоре клетка пополнилась тремя девчонками в коротких юбках и ярких нарядах.
— Ну, капитан, — канючила одна из них, просунув лицо сквозь прутья решётки. Возраст её определить было сложно — где-то между пятнадцатью и тридцатью. — Ты почему девочек обижаешь, а?