За столом в передней комнате сидела
женщина и что-то зашивала на одежде под тусклой лампочкой,
свисавшей с потолка на шнуре. Игла так и мелькала в ее пальцах. Кир
встал и сбросил на пол сумку. На звук она подняла голову. Кир
рассмотрел усталое лицо и блеклые глаза под светлыми бровями,
складки возле рта.
– Костенька! Сынок! Приехав
наконец!
Отбросив в сторону шитье, она
метнулась к гостю, обняла, расцеловала в щеки, но тут же
отстранилась.
– Да ты весь мокры! Шел под дождем?
Здымай одежу! Дам табе сухую. Прастынешь…
Кир не успел опомниться, как с него
стащили рубашку и штаны, а следом – и носки. Все это бросили на
лавку под окном. Мать повернулась к сыну, и брови на ее лице
внезапно поползли на лоб.
– Што гэта?
Она указывала пальцем на грудь Кира.
Он посмотрел туда же. От шеи до пупка и даже ниже, теряясь под
резинкой трусов, на коже был рисунок – багрово-красный, по виду –
будто дерево росло. Понятно… Кир пальцем прочертил зигзаг и ткнул
им в пол.
–
Маланка?[1] Тябе ударыла маланка?
Он мыкнул отрицательно и указал рукой
чуть дальше – дескать, не в меня, а рядом.
– Ох, божечки! – воскликнула она и
покачала головой. – Магла ж забиць.
Кир улыбнулся и развел руками – ведь
убила, видишь? Хотя, конечно, да, но знать об этом женщине не
стоит.
– А, ну-ка, повернись!
Он подчинился.
– И на спине застався след, –
вздохнула женщина. – Ох, божечки, што гэта робится?..
Она присела и заплакала, закрыв лицо
руками. Кир подошел, поколебался и осторожно погладил женщину по
голове. Она убрала руки от лица и неловко ткнулась лбом в его
живот. Кир вновь погладил зачесанные на затылок волосы, закрученные
там узлом.
– Боже! – внезапно спохватилась
женщина. – Да ты жа голы. Прастудишься. Чакай, я
зараз.[2]
Она вскочила и умчалась в другую
комнату. А через несколько минут Кирилл в сухой одежде (трусы он
тоже заменил), присев к столу, ел теплую картошку с кислым молоком.
Мать повинилась, что другого блюда нет – она не думала, что он
приедет в этот день, поэтому сегодня не ничего не приготовила,
иначе б постаралась. Кир только мыкнул и махнул рукой – подумаешь
беда. К тому ж вареный корнеплод, который приготовили в печи в
сосуде странной формы с названьем «чугунок», внезапно оказался
очень вкусным. У стен сосуда он слегка припекся до золотистой
корочки; такая «бульба», как назвала ее мать, была ну просто
восхитительной. Не уступало ей по вкусу молоко – чуть кисловатое,
густое, нежное. Все натуральное, как понял Кир. Продукты в
магазинах на Агорне не шли в сравнение с едой крестьянина Земли.
Безвкусные, с добавками, происхождение которых производители не
раскрывали. Лишь уверяли, что они полезны для здоровья. Нет,
продавали в Обитаемых мирах и натуральные продукты, но цена их была
недоступной для отставного офицера.