– Гуляю с девушкой, любуюсь танцами, попиваю коктейли, – в сценической манере развожу руками. – Так ведь поступают болваны?
Не успеваю сделать шаг, как передо мной вырастает гора мышц.
– Не подходи к ней, – бубнит Аристов. – И вообще, валяйте отсюда.
Что? Валяйте? Я всё правильно расслышал?
– Какого чёрта ты за неё вступаешься?! – шипит Агата за моей спиной. – Предатель! Признавайся, ты с ней спал?!
– С дуба рухнула?! У неё есть парень! А ты гуляешь с ним за ручку!
От хлёсткого заявления впадаю в секундный ступор, и только отрезвляющая пощёчина от Агаты возвращает меня в шумную реальность.
– Ты сказал, что вас ничего не связывает!
– Так и есть, – отвечаю я, не успев одуматься.
– Значит, невзрачная соседка – твоя девушка?! – выдаёт Куницина, сдабривая конфликт огромной ложкой дёгтя. – Я знала, что все парни лжецы! И ты прав, Ян, этот вечер запомнится мне надолго, – бросает она, перед тем как скрыться в толпе.
Спокойствие, Ян. Только спокойствие.
Игнорируя протест Аристова, хватаю Леру за рукав, насильно отвожу её в сторону и прижимаю к стене.
– Что за чушь я только что услышал?
– О том, что я невзрачная соседка? – словесно отбивается она. – Ну не знаю. Тебе больше об этом известно.
– Я серьёзно, Лера. Что ты наплела Аристову?
– Не твоё дело. Я ведь не спрашиваю тебя, о чём ты шушукаешься с Кунициной.
Даже в тусклом свете подмечаю блеск обиды в глазах, и решаю отпустить подругу. Мне хочется её обнять и придушить одновременно.
Ещё несколько дней назад мы не могли предположить, что так сильно заиграемся. Но там, где нет правил – нет места для клавиши «стоп».
– Ты признаешься Аристову в своей лжи и переубедишь Агату, – спокойно проговариваю я, поправляя рубашку. – И мне плевать, как ты это сделаешь.
– С чего вдруг мне помогать тебе и тем самым подставлять себя?
– Потому что это моё желание, Лера, – бросаю сухо. – И лучше бы тебе согласиться, иначе я загадаю то, что навсегда разрушит вашу мнимую дружбу с Аристовым.
— Муфлон ты, Льдов! — рявкает Лера, наливаясь сердитой краснотой. Слишком явно не хочет идти на уступки, чем делает ситуацию приятной вдвойне.
— Кто, прости? — намеренно нарываюсь. Её досада услаждает слух и приятно почёсывает подбитое эго.
— Баран упёртый, вот кто! — с незамутнённой гордостью встревает в разговор Аристов.