— Пожалуй, нам стоит поискать более удобное место, где вы могли
бы сменить ипостась, — невозмутимо произнёс вампир, чуть
улыбнувшись, — позволите?
Спросил он чисто номинально, потому как я сейчас была готова
позволить ему всё, что угодно.
Не могу сказать, что сильно влюбчивая, но… Но с этим
кровососущим сразу всё пошло как-то неправильно…
Не обращая внимания на мой заторможенный вид, княжич
отбуксировал меня прямо на руках до первой кабинки на берегу,
наподобие той, в которой мы переодевались несколько часов
назад.
Он сгрузил меня на деревянную скамейку с кованной спинкой и, еле
заметно поклонившись, вышел обратно на улицу.
Зато внутрь протиснулась Афреллия и её пять подъюбников. Сегодня
фрейлина надела платье, которое было настолько объёмным, что
заполнило почти всё пространство. На её кружевном и оборочном фоне
я, в своём, почти строгом, бирюзовом платье под цвет глаз выглядела
провинциалкой.
— Ох, Ваше Высочество, — она блеснула хитрыми глазками, — а я
всё видела!
— Что именно ты видела? — нахмурилась я, возвращая себе
адекватное мышление, а заодно и ноги, одновременно отбирая у
девушки собственные туфли.
— Я видела, как ты на него смотрела, — заговорщески прошептала
она, поглядывая через своё плечо на выход, где за дверью стоял
вампир.
Я прищурилась, а потом схватила её за один из длинных рукавов и,
намотав на кулак, резко дёрнула на себя.
— Ай! — взвизгнула фрейлина, чуть не упав в мои объятия.
— Я тебе сейчас покажу «ай!» — прошипела я ей на ухо, —
во-первых, у вампиров острый слух, так что он мог слышать каждое
слово, даже если этого не хотел!
— Ой!
— Во-вторых, только попробуй хоть словом, хоть жестом как-то
намекнуть, что ты там видела или что тебе показалось — мигом
плавник на уши натяну и в три оборота закручу — не развяжешь!
Поняла?!
— Поняла, Ваше Высочество, что ж так нервничать-то…
— Повторяю, Афреллия — ни слова!
— Да, Карочка, я буду нема, как последний карасик! — тут же
поклялась она, филигранно перепрыгивая с официального на
панибратское обращение.
Я только глаза закатила. Афреллия была моей подругой детства,
вдобавок, дальней родственницей, так что, несмотря на взбалмошный
характер, ей позволялось куда больше, чем другим придворным.
— А теперь помоги мне, пожалуйста, с платьем — тут пара оборок
оторвалась, — попросила я, — а потом пойдём — нас уже, наверняка,
Ада заждалась.