— Вводная понятна, — сказала Лилия Игнатьевна. — Теперь я, с
позволения коллег, расскажу о том, кто мы такие.
— Да я, вроде, в курсе, — хмыкнул я.
— Ты знаешь, как нас зовут, наши звания и должности, но ты не
знаешь, кого мы сейчас представляем.
— Звучит интригующе.
— Прошу, отнесись серьезно.
— Я серьезен.
— Двое из нас, как ты знаешь, состоят в родственных отношениях с
учениками твоего класса, а я не равнодушна к судьбам мальчишек по
роду службы, да и по велению души, прости за громкие слова. Мы
знаем, что мальчишки не обычные восьмиклассники и требуют
пристального внимания. По роду службы мы можем заниматься делами
несовершеннолетних только в случае совершенных ими или в отношении
них правонарушений, но и то мы ограничены своих действиях законом и
служебными инструкциями. Однако наши мальчишки слишком непростой
контингент, чтобы ими можно было заниматься, оставаясь в
рамках...
— Поэтому вы решили создать неформальную группу быстрого
реагирования, — сказал я.
— Здорово сказано! — оценил старшина Сидоров.
— И главное — точно! — подхватил младлей Морозов.
— Да, звучит неплохо, — согласилась старлей Красавина.
— Благодарю, — хмыкнул я. — Надеюсь, вы сознаете, товарищи, что
в этом случае находитесь в моем непосредственном подчинении?
— Да, я сообщила старшине и младшему лейтенанту, что ты имеешь
особые полномочия от КГБ.
— Отлично! В таком случае слушайте мой первый приказ — никаких
званий и «выканья».
— Принято! — ответила за своих напарников Лиля.
— Кстати, товарищ Морозов, как тебя зовут? — спросил я.
— Алексеем.
— Ну что ж, Алексей, Кирилл и Лиля, вы правильно понимаете,
контингент у нас весьма непростой. Сегодняшнее похищение может
оказаться только первой ласточкой. Так что реагировать придется
действительно быстро. Доверие у нас к друг другу должно быть
полное, но мои приказы следует исполнять неукоснительно. Люди вы
служивые, не мне вам объяснять, что приказ обсуждается только до
того момента, пока он не отдан. И вот теперь следующий приказ.
Высаживаемся и рассредотачиваемся.
Я остановил «Волгу» на краю бетонированной части дороги, ведущей
к стройплощадке. Здесь стена тумана словно нарочно уплотнилась. Она
уходила вправо и влево, сколько хватало глаз, и только сверху
проглядывали звезды. Казалось мы стоим перед бесконечной белой
стеной, которая дышит сыростью и ночным холодом. Морозов вынул из
брезентовой сумки, с которой не расставался, даже сняв шинель,
четыре милицейских рации «Виола-Н». Одну протянул мне.