И хотя «молодые» об этом не
распространялись, я был искренне рад за них обоих. Встретились два
одиночества. Пригласят на свадьбу, подарю что-нибудь ценное.
«Волга» домчала нас с пацанами до дома, где жили мои близкие.
Сеструха встретила всю компашку радушно — ароматпирогов
распространялся по квартире — но в глазах ее застыла тревога. Надо
думать, прошедшая ночь ей дорого обошлась. И не только потому, что
она испугалась за братишку, но и потому, что женское чутье
подсказывало ей — проблемы еще не кончились.
Пацанята, которым все как с гуся
вода, тут же скрылись в комнате Володьки, не мешая взрослым
разбираться со своими проблемам. Ксюха увела меня на кухню. Там на
столе действительно стояло несколько тазиков с пирожками. Надо
полагать — с разными начинками. Похоже, сестра не ходила сегодня на
работу иначе когда бы она успела столько нажарить. И неужели — это
гора предназначена только для нас четверых или Ксения еще кого-то
ждет? Может — жениха?
— Спасибо, что вернул Володьку, —
сказала она, усаживая меня за стол и наливая чаю.
— Ну он же и мой брат тоже, —
откликнулся я, ухватывая первый попавшийся пирожок, который
оказался с мясом.
— Все равно — спасибо!.. Я его не
стала ругать. Загнала в ванную, а потом напоила чаем и в постель...
А утром разбудила в школу, хотя и жаль было. Ведь у меня отгул.
— Правильно сделала, — проворчал я. —
Я бы ему еще и всыпал ремнем, но не имею права.
— А у меня рука не поднимается...
— Вот он этим и пользуется,
стервец.
— Я тут разговаривала с Верой,
матерью Васи Константинова... Ну понять хотелось, чувствует ли она
то же самое, что и я?
— И?
— Непохоже... Она довольна сыном —
учиться хорошо, по дому помогает... Уверена, что в институт будет
поступать...
— А ты что чувствуешь?..
— У меня такое ощущение, что Володька
собирается уезжать... Причем, куда-то вроде «Артека», к морю... Он
же места себе не находит от ожидания...
Я едва не поперхнулся куском
пирога.
— С чего ты взяла?
— Знаешь, он иногда замрет посреди
комнаты и нетерпеливо так оглядывается, словно припоминает, не
забыл ли чего собрать в дорогу... Вот перед вашей турпоездкой он
так себя вел, но тогда я знала — вернется... А сейчас... Так
страшно, Саша!
Мне стало не до пирожков. Кусок в
горло не лез. Я видел, что Ксюха вот-вот заплачет. Что я мог
сказать ей в утешение? Соврать что-нибудь. Так ведь почувствует,
что я вру. Не поверит. Только хуже сделаю. А сказать всю правду,
тоже не могу. Она ее убьет. Да и не знаю я всей правды. А вернее —
сам от нее отгораживаюсь. Вот ведь считается, что хуже смерти
ничего с человеком случиться не может. Оказывается — может. Знать,
что близкий тебе человек может непонятно куда исчезнуть и даже ждет
этого с нетерпением, гораздо хуже.