Профессор
Тайга закончил говорить и взялся за документы, но никто из нас все
не решался выходить.
– Мне вас на
прощанье поцеловать, что-ли? – ехидно проговорил он, не отрываясь
от бумаг.
– Н-н-неет,
профессор Тайга! – вскрикнул Танака и, схватив меня за рукав,
выволок из кабинета, быстро закрыв дверь.
Мы снова
оказались в коридоре больницы, и Танака, все еще держа меня за
рукав, куда-то поволок. Я последовал за ним, не задавая вопросов,
хотя один все-таки так и вертелся у меня в голове: что же там за
история с куклами и искусственным дыханием?
Через
несколько мгновений мы оказались в маленьком помещении, которое,
видимо, было ординаторской. Я быстро осмотрелся: несколько кроватей
и тумбочек, шкаф, в центре – четыре соединенных стола, и, в
общем-то, все. Размер у этой комнатушке был небольшой, так что
места было совсем немного, и то – почти все свободное пространство
было завалено какими-то коробками, одеждой, упаковками от еды и
другим хламом. Я скривился: у себя в отделении я такого бардака не
терпел.
– Ну-с, добро
пожаловать в нашу скромную обитель, – проговорил Танака и плюхнулся
на одну из кроватей. – С этого дня ты, как я и сказал, ты стал
полноценным членом общества, однако есть одна загвоздка, в этом
обществе ты – никто, – он грустно хмыкнул. – Если вкратце, то мы
изгои в лице как профессора Тайги, так и остальных докторов, да
даже пациентов.
Как критично
то все. Прям трудовой лагерь какой-то. И ведь придется, видимо,
существовать в этом культурном вакууме, пока мне не удастся
проснуться и вернуться в уже свой, другой вакуум, только уже Я там
буду профессором Тайгой для таких ординаторов, как
Танака.
Танака в это
время поднялся и открыл шкаф, достал два халата и один бросил
мне.
– Держи свою
тюремную рубаху.
Я хмыкнул,
уставившись на белый халат в своих руках. Однако медлить не стал, и
вот уже я смотрю в маленькое зеркало на себя. Вот вроде я, а вроде
и не я.
Вдруг дверь в
ординаторскую отворилась, и оттуда показалась голова очередного
японца:
– Долго вы
там еще? Работать кто будет!
Танака
застонал и поплелся к выходу, ну а я за неимением альтернатив
последовал за ними.
И вот я и не заметил, как прошла неделя. Неделя унылой,
однообразной рутины, которая, кажется, потихоньку сводила меня с
ума. Измерение температуры, заполнение бумажек, ночные дежурства,
на которых единственным развлечением было наблюдение за тем, как
Танака пытается незаметно уснуть в подсобке. Меня будто бы вернули
в мою молодость, вот только тогда все это ощущалось более
«романтично». Сейчас же, после стольких лет учебы и работы
профессором, я чувствовал себя инженером, которого после запуска
космического корабля отправили перебирать картошку.