— Но, — ледяным тоном продолжил Тайга, и моя робка надежда тут
же скончалась, не успев и родиться. Он снова взял свою красную
ручку. — Твой почерк. К концу документа он становится менее четким.
Это признак усталости. Медицинский документ должен быть безупречен
от первой до последней буквы. Что, если медсестра неправильно
прочтет дозировку?
— Профессор, там нет дозировок, это план операции… — начал было
я.
— Тише, Херовато, — прервал он меня, не повышая голоса. — Это
вопрос дисциплины. А дисциплина, как известно, мать порядка. И еще,
— он обвел один-единственный иероглиф. — Вот здесь. Ты использовал
упрощенное начертание. Оно допустимо в бытовой переписке с
остолопом по типу Танаки, но в официальном документе мы используем
полный академический вариант. Это говорит о небрежности.
Переписать.
И он снова отодвинул листы ко мне.
В тот момент я ничего не сказал. Я просто взял бумаги,
поклонился и вышел. Но внутри меня бушевала буря. Это был уже не
профессиональный спор. Это была чистая, незамутненная дедовщина!
Тайга издевался надо мной, найдя единственные две вещи, не имеющие
никакого отношения к медицине, и сделал их причиной для отказа.
Я вернулся в ординаторскую и буквально рухнул на стул. Ярость
сменилась апатией. Сил не было даже на то, чтобы злиться. Хотелось
просто лечь на пол и не двигаться до следующего утра. Хотя, судя по
стрелкам часов, утро уже наступило.
— Херовато-кун? — раздался тихий голос Танаки. Он подошел ко мне
с двумя стаканчиками кофе из автомата и упаковкой каких-то рисовых
крекеров. Я даже не заметил, когда он успел прийти. — Ты что, всю
ночь пробыл тут?
Я молча кивнул.
— И что профессор заставил тебя делать?
— План операции писать, — устало бросил я, прикрыв на секунду
глаза. Надеюсь, что не засну.
— Может, бросить это дело? — неуверенно проговорил Танака. —
Скажи, что ты устал. Он же не зверь все-таки, поймет.
Я посмотрел на него, потом на стопку испорченной бумаги.
Бросить? Сдаться? После всего? Чтобы этот старый лис решил, что
сломал меня? Чтобы Я спасовал перед какой-то бумажкой?
Нет. Ни за что.
Это был уже не просто план операции. Это была война. И я не
собирался в ней проигрывать.
— Спасибо, Танака, — сказал я, открывая кофе. Сначала в нос
ударил терпкий запах, а потом горячий, чуть горький напиток обжег
горло и немного привел в чувства. — Я справлюсь.