И юные спортсмены принялись расползаться по своим местам.
Дембеля последовали их примеру.
А тренер обернулся ко мне, и покачав головой произнес, — Саша,
Саша. Поговорим с тобой после.
— Буду только рад. — кивнул я и продолжил свой путь.
Дойдя до конца вагона, я вдруг понял, что все это время я шел к
туалету. Ну что же, значит судьба. Пройдя внутрь, я первым делом
открыл кран и застыл, с удивлением глядя на свое отражение в
зеркале. Холодная вода слабым напором лилась на мои пальцы, а я
смотрел на самого себя. Кареглазый, молодой человек с косматыми
каштановыми волосами лет шестнадцати.
— Кобздец! — выдохнул я. Смотреть на себя и не узнавать, это
чертовски страшно. В голове просто не укладывалось, как так.
Умывшись холодной водой, я вернулся назад. Сидящие на тех же
местах сержанты смотрели на меня, словно волки на отбившуюся овцу.
Еще бы, для них я молодой, в край охреневший пацан за которого
вступился тренер и куча ребят. А мои слова слова по поводу того,
что я уже отслужил, могли вообще расценить как угодно.
Но я прошел мимо них молча. Тренер и правда оказался вовремя
ведь моего опыта без крепкого тела будет явно недостаточно. А тело?
Его я подкачаю до прежних кондиций! Нужно только время… Тем более я
судя по всему в какой то секции связанной с борьбой на ковре.
Самбо, дзюдо, классика, грекоримка?.. Новомодного бразильского
джиу-джитсу и панкратиона с грэпплингом ещё в помине нет, а вот мои
знания по этим видам есть, тем легче будет адаптироваться под новые
реалии. Кстати о реалиях…
Идя мимо и видя сидящих в своих полу купе, за столиками людей, я
всё еще хотел найти подтверждение или опровержение тому безумию, в
котором я оказался. Одежда, сумки, и даже водка… Стоящая на столе
бутылка с красно-золотой этикеткой «столичной» и закуска
разложенная на газетку в виде вяленой рыбы и огурцов. Двое сидевшие
за столиком тихо приподняли рюмки и закинули прозрачное содержание
внутрь.
Пробираясь через наложенные сумки, уступая дорогу идущей на
встречу семье, видимо еще не нашедшей свои места, я думал о
бесконечных перспективах моей ситуации — я мог прожить новую, более
счастливую и чего уж греха таить, более полезную жизнь. А мог
повлиять и на что-то совсем глобальное. Спасти СССР? Не допустить
войн в постперестроечной России? В перспективе создать свою партию?
Во время приватизации сделать так, чтобы крупнейшие оборонные
предприятия не перешли в дурные руки? Идеи будоражили мой болеющий
от сотрясений мозг, а я всё ближе и ближе подходил к «уголку»
проводника.