Я совсем не ждала от Киры такой поддержки,
когда обратилась к ней за юр. помощью. Учились же вместе.
И она была лучшей из лучших. Общались, встречались вне универа
на концертах в филармонии, болтали ни о чем,
и я даже не надеялась, что Кира сама возьмется,
а не посоветует спеца.
Но она взялась, как за подругу. Помогла
и помогает во всем.
Но обременять ее еще и своим
присутствием — ну уж нет!
— Не переживай, место, куда съехать, найду. Кира,
слушай, получается, что Боря это все раньше задумал? Не рассчитывал, что
начну процесс развода? Может, правда, заказал?
Кира поворачивается ко мне и выключает зажигание.
— Естественно, он все продумал заранее.
А ты додумалась набрать меня только пару недель назад! Рита,
могла бы, по жопе тебе надавала. Неужели прощала?
Вопрос звучит настолько жалко, что я даже ответить
сразу не могу. Прощение Боря вымаливал всегда. Интересно, в этот раз
тоже прискачет?
И я в самом начале, дезориентированная,
прятавшаяся от нахлынувшей реальности, прощала мужа. Находила логические
объяснения и оправдания.
Хорошо, что сама смогла очнуться и начать бороться
за себя.
— Прощала, но с этой благотворительностью
покончено. Пошли в травму?
Кира кивает, хватает свою огромную деловую сумку
и выходит. Я иду следом.
В травмпункте нас встречают металлические скамейки,
потертые стеновые панели и парень с девушкой, у которого
замотана рука. Мы присаживаемся, парня забирают в кабинет. Медсестра
смотрит на меня с вопросом во взгляде:
— А у вас что?
— Ожог.
Она недовольно вздыхает.
— А в скорой забанили?
Я открываю рот, чтобы пояснить, но Кира
оказывается проворней.
— Девушка, нам надо зафиксировать травму для суда
и полиции.
Взгляд у нее меняется.
— Скоро позову.
И никаких извинений.
Кира гладит меня по спине и «подбадривает»:
— Готовься, у нас еще полицейский участок
впереди.
В полицейском участке мы ждем полчаса, пока Кира
не встает и не начинает жестко прессовать молодого полицейского,
который всеми силами избегал встречаться с нами взглядом. В итоге
мы оказываемся в кабинете у капитана полиции Карманова Федора
Ивановича — мужчины за пятьдесят. Взгляд у него тяжелый,
и мне хочется вскочить и нестись домой, хотя какое домой,
из студии надо будет переехать временно.
Мама будет требовать вернуться в Москву,
но я боюсь терять Бориса из поля зрения до суда.
А теперь вообще страшно оставить его одного — из Москвы
я не успею оперативно отреагировать, да и мои девчонки все
здесь.