Так что проблемы демонов должны решать сами демоны. Да и не в
моих силах помочь им. По крайней мере, я не мог им помочь здесь, но
победа над Бездной точно ослабит Люция. Великий князь Белиал уже
открывал мне портал в Дис, осталось убедить его или Диабло сделать
это еще раз…
Пока я размышлял, вернувшийся Деспот описал великим князьям все,
что увидел в бета-Преисподней. Теперь его словам никто не мог не
поверить.
— Как тебя угораздило туда попасть? — спросил Азмодан, глядя на
меня с плохо скрываемым подозрением. — Скиф тебя затащил?
— Да, Скиф, — признал Деспот и тут же заговорил быстрее: — Но
ведь не напрасно! Когда Беборакс, Глашатай Бездны, убил меня,
вместо развоплощения я оказался в Чистилище. И если бы не Скиф,
который вытащил меня оттуда с помощью Пентаграммы призыва,
ничего хорошего бы меня не ждало. — Он бросил умоляющий взгляд на
Диабло. — Отец, каждое мгновение в Чистилище было нескончаемой
пыткой!
— Напугать демона пытками? — презрительно бросил Азмодан.
Деспот судорожно вздохнул, словно собираясь с силами, чтобы
продолжить. Его глаза расширились от ужаса воспоминаний.
— Вы не понимаете… Там время течет иначе. Секунды растягиваются
в вечность. Меня погружали в озера кипящей серы, потом замораживали
в глыбах вечного льда. Мою плоть раз за разом разрывали на части, а
хаотическую сущность терзали незримые когти.
— Все равно не поверю, что истинный демон мог страдать от
каких-то пыток! — рявкнул Азмодан.
— Вы правы, великий князь, — тихо сказал Деспот. — Но физическая
боль была ничем по сравнению с ментальными пытками. Они вторгались
в мой разум, извлекая самые темные страхи и превращая их в
реальность. Меня преследовали кошмары, от которых невозможно
очнуться. Иллюзии были настолько реалистичными, что я не мог
отличить их от действительности. Мне казалось, что я схожу с
ума…
Голос Деспота дрогнул, и он умолк. Диабло положил руку на плечо
сына, и впервые я увидел в глазах великого князя что-то похожее на
сочувствие.
— Самым страшным было одиночество и безысходность, — прошептал
Деспот. — Я знал, что этому не будет конца, что никто не придет на
помощь… если я не преклоню колено перед Бездной. — Сделав паузу, он
вскричал: — Но я не мог! Не мог предать все, за что боролся! Не мог
предать соратника! Не мог предать Спящих!