– Я обязательно учту ваши рекомендации, – как можно более
формально ответила я.
Он вздохнул.
– Я вас понял.
Подал мне руку на выходе из колесницы и добавил:
– Хорошо. Я надеюсь, что вы все-таки о себе позаботитесь.
– А вам пора позаботиться о нас! Гаоль! Ну правда! Сколько уже
можно! Нам необходимо увидеть врагов! Неужели вы этого не
понимаете? Все эти ваши фиксаторы… это как… как инвалидное кресло
для паралитика. А нам необходимо уже вставать на ноги!
– Все понимаю, – очень серьезно и решительно произнес Андерс. –
Будьте уверены, мы на пороге решения этого вопроса. Правда. Я не
обманываю. Мы очень близки к этой цели. Сейчас в науке назревает
перелом. Возможно, не через год, не через два, но в течение
трех-четырех лет, а если повезет даже и раньше, мы исследуем врага
и увидим его!
-- Обещания, – отмахнулась я устало, – Мы пока лишь только
обороняемся. Мы не способны вести нормальную войну, и лучшие бойцы
гибнут понапрасну. Мы загнаны в угол. И это не аллегория. Мы, как
та собака, что кусается и царапается, нанося врагу слабые
повреждения, но не серьезный значительный урон.
-- Я понял. Даю вам слово, что мы решим этот вопрос в ближайшее
время!
Так он не говорил еще никогда. Обычно Гаоль обтекаемо и
неопределенно разглагольствовал: дескать, мы работаем, мы
стараемся, дело движется. И вдруг такое четкое обещание! Я
вгляделась в его лицо повнимательней.
Напряженное до предела. Желваки снова мечутся по скулам. В
глазах – решимость и что-то еще. Не знаю… Почему-то почудилось –
именно с таким выражением наши бойцы шли на битву, когда атаки были
слишком уж массовыми и люди гибли один за другим.
Да нет, наверное, просто почудилось.
– Отдохните, – тише обычного произнес Гаоль. – Это важно.
-- Ладно, не переживайте. Я пойду в свои апартаменты и
сосну.
-- Вот! Уже легче, – выдохнул Андерс, – Спокойного вам сна,
командор Тернова.
Я устремилась в здание командного пункта, спиной ощущая, что
Андерс провожает меня внимательным взглядом.
Было не по себе, но и приятно.
Да, я не могла этого отрицать. К тому же, я все-таки воин и
должна признавать очевидное, даже если мне это не нравится.
Я чувствовала взгляд Андерса.
И все эти его странности, которым сегодня просто числа уже не
было, вызывали странное беспокойство. Казалось – он что-то задумал.
Но почему-то не признается что именно.