Распахнув ларец, я достал оттуда
крестик и надел на себя, следом перстень и печатку, Прокоп же
смотрел на меня, раскрыв рот и хлопая глазами.
— Когда тебе про перстень говорил, я
правду сказал, то наследство, вот только соврал, говоря, что
прадеда. Ты уж не серчай, — грустно улыбнулся я. — Это наследство
от деда моего, доставшееся отцу моему, а после и мне.
— Кондрата Белева, что ли? Так откуда
у него-то? — нахмурился Прокоп, пытаясь понять.
— Э не-е, Прокоп, моим дедом был
вовсе не Кондрат Белев! Моим дедом был Василий Старицкий, брат
Марии, — веско и даже торжественно произнес.
— Свят, свят, — тут же вскочил с
лавки Прокоп, таращась на меня дикими глазами, и замахал рукой
куда-то вверх в сторону неба.
— Да, ты верно понял! Старицкие
царевы родичи, Рюриковичи. Первые после семьи царя, — кивнул я,
скорчив лицо.
Прокоп замер, глядя на меня
остекленевшими глазами, а после рухнул как подкошенный на колени и,
замерев, не сводил с меня взгляд.
Пару минут так и сидели, он смотрел
на меня, я на него, но тут объявился Богдан.
— Тятька, чего с тобой? — понесся с
криком он в нашу сторону.
— Уйди, — прорычал Прокоп в сторону
сына не своим голосом и просто ожег бешеным взглядом. — Не до
тебя.
Богдан так и замер в пяти шагах от
нас, переводя непонимающий взгляд с отца на меня.
— Иди, Богдан, — махнул я рукой. —
Потом отец тебе все обскажет, если посчитает нужным. Прав он, не до
тебя, — грустно усмехнулся я.
— Но… — неуверенно протянул он.
— Уйди, сынок, опосля все, — уже
нормальным голосом произнес Прокоп.
Богдан судорожно кивнул и,
оглядываясь на нас, все же ушел, направившись то ли домой, то ли
еще куда.
Прокоп же, кряхтя, как старый дед, и
шатаясь из стороны в сторону, уселся на скамью.
«Эк его торкнуло, — пронеслась мысль,
а после еще одна: — Всего-то узнал, что я царский родич».
— Эт как же так? — вымученно
улыбнулся он, глядя на меня.
— А вот так, — пожал я плечами. —
Князю Василию царь вернул удел, Волынского же отправил за ним
следить, прадед и окрутил его, видать, да дочь подложил свою Софию,
что бабка мне, надеясь возвыситься за счет свадьбы. Князь Василий
прожил недолго, но отец успел появиться. Петр же Волынский понял,
чем это может грозить ему и его семье, выдрал страницы из церковной
книги о свадьбе и о рождении отца. А потом оженил дочь на Белеве
или грамоты подделал, да и отправил сюда. Духовная грамота же князя
Василия сохранилась, где он отцу все оставляет, и те страницы, что
Петр спрятал, — пояснил я.