Я наполнял ведра, а Прокоп менял.
Вверх-вниз, вверх-вниз, работал я как
заведенный, сутолоки возле колодца стало меньше, подхватывали ведро
и тут же несли к церкви, а если кто-то что-то не так делал, грозный
рык и взгляд деда тут же исправляли ситуацию, даже без
рукоприкладства обходилось.
Можно было, конечно, журавль уже и
другому передать и попытаться выстроить цепочку. Вот только кто бы
меня сразу послушал, кто я для этих людей? Незнакомый отрок, почти
мальчишка. Да, кулаки деда вполне помогут, но это дополнительное
время. К тому же и так все работает неплохо и более чем достаточно.
Как говорится, работает — не лезь. Вот я и не лез, продолжая
набирать воду, главное, больше не было никаких склок и сутолоки.
Все работали, пытаясь спасти церковь, благо ветра не было и искры
уходили вверх. Заливать же столь большой пожар смысла не было,
здесь бы парочку брандспойтов, вот они бы помогли.
— Андрей, охолони, — расслышал я
слова деда, пот к этому времени уже застилал глаза, а руки начали
болеть.
— Чего? — остановился я.
— Отдохни, вон пусть набирает, — и
дед подтолкнул какого-то мужика к журавлю.
— Уф, — я выдохнул и осмотрелся по
сторонам, народ бегал как заведенный от колодца до церкви и
продолжал поливать ее стены, а некоторые и на крышу плеснуть
пытались, земля же превратилась в болото.
Здание уже догорало, и были видны уже
остатки, крыша просела, даже, можно сказать, рухнула, в пылу работы
я этого не заметил.
— Здравствуй, Андреюшка, — расслышал
я голос, полный нежности.
В нескольких метрах от меня стояла
тетушка, с улыбкой посматривая и в то же время косясь на деда.
«Главное, чтобы косоглазие не
заработала», — мелькнула у меня в голове дурацкая мысль.
— Это мой дед по матери Прокоп, —
представил я дедушку. — А это…
— Марфа я ныне, — оборвала меня
тетушка.
— Кхм, — вырвалось из деда, и он
отвесил ей поклон.
Я же укоризненно посмотрел на Марию,
да, я понимаю, что мой дед ей никто, и по сравнению с ее родом так
и вовсе. Хотя по сравнению со Стрицкими один царь с его семьей
котируется.
— Тетушка, — протянул я. — Вы самые
близкие для меня, и, окромя вас да еще двух дядьев, у меня никого
более нету.
Мария не ответила, лишь горько
вздохнула. К этому моменту освободился уж и Прокоп, передав свою
работу другому, и подошел к нам.
— Это Прокоп, из ближников моих, ему
можно верить, — показал я на него.