— Здравствуйте, а вы кто, простите? — чуть дрожащим голосом
спрашиваю. Двери за этими троими закрываются, и скан показывает,
что остальные в этом доме тоже успокаиваются.
— Я? Да тебе уже не важно, парень. Поверь на слово. Ты, этот тот
пацан, из-за которого у нас теперь планы нужно пересматривать? —
берет стул и садится напротив. — Ты нам слишком дорого встал
парень, знаешь? Вот зачем ты все это заварил, не понимаю.
— Вы же дворянский Род! Разве вместно похищать
несовершеннолетнего?! Вам же этого не простят! — истерика
получается почти натуральной. Приходится вспоминать, как там ведут
себя дети. Сложно что-то. Но вроде почти неплохо. По крайней мере,
вальяжный верит.
— Ну это, если узнают. Парень, — проникновенно говорит
вальяжный, — наш Козинов теперь непонятно когда из больницы вашей
выйдет, а на него планы были. И оперативные средства еще тебе мой
сынок перевел, идиот. Черт с ними с деньгами, но вот то, что из-за
тебя наши поставки могут сорваться — это очень неприятно. Но до
завтра мы пока успеваем, так что не задерживай, переводи баллы.
— Нет, — тихо произношу.
— Почему? — непритворно удивляется вальяжный. — Хотя не важно,
Ильдар, как баллы заберешь, парня в расход. Я буду в кабинете. И
постарайся за пару часов управиться. А то, не дай темные боги,
хватятся лицеиста. И не запачкай тут все. Нам лишнее внимание не
нужно.
— Вы серьезно, убьете меня из-за полутора тысяч золотых? —
удивляюсь.
— Конечно, — оборачивается вальяжный, — но ты умрешь не из-за
этого. Ты умрешь, потому что видел меня. Без обид парень, но быть
связанным с похищением ребенка мне совсем не нужно. А если тебя
оставить в живых, ты все равно, как-нибудь, но дашь знать про меня,
про этот дом. Даже если взять с тебя клятвы. — оборачивается к
военному, — В общем, Ильдар, начинай понемногу. А я пошел. Главное
сейчас средства перевести, так что с этим — сразу ко мне, а
поставку потом примешь.
Военный кивает.
— Императору вы сознательно не даете получить качественное
пополнение? — спрашиваю в спину вальяжному. Тот вздрагивает и
оборачивается.
— Так, Ильдар, минутку, — поднимает руку. Обращается ко мне. —
Кто еще знает?
— Значит сознательно, — утверждаю. Скан. — Это крупный
заговор?
— Не зли меня, пацан! — вальяжный впервые показывает что-то
кроме доброжелательного спокойствия. И показывает он — страх.