— Потому что используя два они умирают ещё быстрее, — серьезно
ответил Аршавин. — Есть данные по этому вопросу. Такое нельзя
использовать, Ярослав Константинович. Понимаю, что ситуация у
Разумовских тяжёлая, но это не повод убивать себя. Тем более без
надзора опытного мастера. Если хотите, я мог бы с вами позаниматься
в традиционной борьбе. С вашей подготовкой, вы вполне можете уже
сейчас претендовать на ранг Гридня.
— Это лишним точно не будет, — поднимаясь с земли, рассмеялся я.
— Обещаю, что буду осторожен, Николай Петрович. Предлагаю сделать
подобные спарринги регулярными. Это уменьшит вашу тревогу?
— Если вы займётесь классическим боем, то определённо уменьшит,
Ярослав Константинович, — без тени улыбки ответил Ратай. — Это не
шутки. Род не может потерять своего главу. Тем более сейчас.
Договаривать Аршавин не стал, но я и так знал, что он скажет.
Когда появилась даже не надежда на будущее, а всего лишь её бледная
тень, рисковать верный слуга Разумовских не хотел. И я был уверен,
что он сделает всё возможное, чтобы столкнуть меня со скользкой и
саморазрушительной дорожки. Вот только Ратай ошибался.
Данные об элитных воинах Поднебесной я нашёл в сети два года
назад и с того момента следил за каждой новостью у соседей. По
сути, это были смертники, которые изначально готовились и обучались
для одной единственной цели — умереть за своего Императора. И
забрать с собой как можно больше его врагов. Многих гвардейцев
воспитывали с раннего детства. Ни один из них не испытывал
колебаний, когда наступал момент максимального напряжения.
Я решил, что обязательно посещу Поднебесную, когда у меня
появится такая возможность. Потому что стиль боя гвардейцев был
очень близок к тому, что я придумал когда-то. И которому я обучил
своих самых сильных последователей. С той лишь разницей, что
обычные люди просто не могли выдержать подобную нагрузку. Именно
это приводило к смерти. Однако, сам принцип был схожим. А это
означало, что где-то на дальнем востоке континента могли в прошлом
скрыться от преследования остатки моих соратников. Тот же Бернхард
отлично усвоил мои уроки и мог передать их потомкам.
— Сейчас не могу ничего обещать, Николай Петрович, — покачал
головой я. — Если мои опыты заведут в тупик или я пойму, что
началось разрушение моего источника, то я сразу остановлю все
эксперименты.