Кира хотела плюнуть ему в лицо, но вместо этого смогла издать только полузадушенный хрип. Импульс энергошокера был настолько сильным, что теперь она почти не чувствовала собственные конечности. Тело в один момент перестало ей подчиняться. Только в глазах продолжало светиться бессмысленное упрямство.
– Вижу, не успокоилась, – Рубан покачал головой. – Что ж, не хотелось портить твою шкурку, но ты не оставляешь мне выбора. Придется тебя наказать. Заодно и другим будет наука. Вставай! – он вздернул ее на ноги.
Но едва чужие руки отпустили ее, она снова упала.
Тогда мужчина, недолго думая, просто схватил ее за лодыжку и поволок, обдирая бока девушки о шершавые плитки пола.
Кира кричала, дергалась, как червяк на крючке, пытаясь остановить эту пытку. Она отчаянно упиралась, цепляясь руками за пол и чувствуя, как ломаются ногти.
Она не могла поверить, что этот кошмар происходит на самом деле. Что ее несчастья не кончились. Что договор, который она подписала, надеясь спастись от тюрьмы, отправил ее в настоящий ад. Что в этом аду у нее нет никаких прав, а ее тело – собственность компании, и компания может использовать его, как пожелает.
– Хватит!
Холодный, негромкий голос произвел эффект разорвавшейся бомбы. В зале моментально установилась звенящая тишина. И из полумрака, скрывавшего отдаленный угол, выступила высокая тень.
Хорган.
Кира бросила на него ненавидящий взгляд сквозь пряди волос, упавшие на лицо. После душа она тщательно завязала их в плотный узел на затылке. Но во время борьбы волосы растрепались, и теперь рассыпались по плечам золотистым руном.
Рубан тоже остановился, продолжая сжимать лодыжку девушки мертвой хваткой.
– Отпусти ее, – приказал командор, подходя ближе.
Его ледяной взгляд переместился с Гарта на Киру.
– Сэр, эта заключенная нарушает…
Хорган жестом приказал ему замолчать. Потом неторопливо приблизился и, поддернув форменные брюки, присел на корточки возле Киры.
Его движения были спокойными, голос – негромким, но когда он навис над девушкой, та почти перестала дышать. Ее побледневшее лицо отразилось в его глазах, похожих сейчас на зимнее небо – таких же серых и непроницаемых. Она не увидела в них ни единой эмоции, ни единого чувства. Казалось, это был не живой человек, а робот, которому чужды любые волнения.