– Маруся, успокойся. Подписывай! Ты ведь мне веришь? Веришь, что я не позволю случиться чему-то плохому с нашей дочерью?
Глеб
– Как такое вообще возможно?! – в полнейшем шоке спросил я врача. – Вы хотите сказать, что всё это из-за комка шерсти?!
– Я понимаю ваши чувства, но с детьми всякое бывает, а врачи не боги. Нельзя всё предусмотреть. Нам повезло, что мы вовремя поняли, в чем проблема. Мой вам совет – избавляйтесь от кота, – улыбнулся он Мусе, стоявшей рядом. Она была сама не своя, всё еще мелко подрагивая от пережитого потрясения. Врачам даже пришлось вколоть ей успокаивающее.
– У нас нет кота, – прикрывая глаза, прохрипела она. К дочке нас пока не пускали, и волнение по этому поводу не давало Мусе расслабиться.
– Значит, это случилось в гостях, за детьми в этом возрасте не уследишь. Так и норовят сунуть всякую гадость в рот. В большинстве случаев подобное само выходит…
Врач еще долго расписывал нам подробности, объясняя, что потребуется наблюдение и обследование желудочно-кишечного тракта Василисы.
– Это просто мера предосторожности, – видя вновь зарождающуюся панику Маруси, накрыл он ее руку ладонью. С трудом сдержав порыв отбросить его лапу, я сосредоточился на разговоре, повторяя себе, что нельзя бить лечащего врача дочери.
***
– Вот так, моя маленькая, – ворковала Маруся, переодевая дочь. К счастью, врачи обошлись без хирургического вмешательства, сумев достать комок шерсти, вид которого даже меня привел в ужас. Не представляю, как малышка смогла его заглотить.
Маруся винила себя, кляня за то, что недоглядела, и, как бы я ни пытался убедить ее в обратном, я видел, что она всё равно оставалась при своем мнении. За прошедшие пару дней она ни на секунду не отходила от дочери, не желая слушать ничьи убеждения.
– Маруся, – позвал я ее. Врач выписал нас, заверив меня, что для переживаний нет никаких причин и моя дочь в полном порядке.
Дочь.
Что я чувствовал при этом слове? Не знаю. Не могу сказать, что известие о моем отцовстве пробудило что-то во мне. Меня больше волновала Муся и то, как она поступила со мной, сбежав и скрыв от меня известие о своей беременности. Конечно, я осознавал свою ответственность, и мне было искренне жаль девочку.
Жалость…
Это именно то чувство, из-за которого я когда-то и приютил Марусю. Жалость сыграла со мной злую шутку, оставив ни с чем. Та, которой я дал всё, в итоге и предала меня.