Сам ритуал она не запомнила.
Странные слова, которые нужно было повторять в строго отведенные
моменты, гуляющий, словно под кожей ветер, и магия, в которой она
просто утонула. Вспышка молний и — всем спасибо, все свободны.
Впрочем, долго сидеть в прострации
ей не пришлось. В себя она пришла рывком. Прояснение пришло в тот
момент, когда она поняла, что стащившая с неё кирасу и наручи
агуане запустила руки ей под рубашку. А в ответ на свой
недоумевающий взгляд получила очень завлекающую улыбку.
— Ага, как же: «Две девы, что
помогут друг другу унять жар битвы». Она не такая! И какие еще
«девы»? Это она намекает, что она такая же старуха, как и
змеюка?
Забегая на перед. После возвращения
в Лондон, от всего общения с агуане, её обуревало ровно одно
желание. Отправится в Риджентс Парк, взобраться там на трибуну
(именно на, а не за) и громко, можно с Сонорусом, во весь голос,
решительно осудить падение нравов и распущенность патрициев поздно
республиканского периода.
— А то, понимаешь, взяли моду! Если
ты рано овдовевшая дочь знатного рода, то что можно придаваться
«утехам сладостным» с рабынями и подругами прямо в беседке на
берегу озера? А то, что за вами наблюдает «новорожденный» дух
источника, это как? Вы чему ребенка научили, сволочи! Какое мнение
оставили о людях и… юных волшебницах? Некромантов на вас нет! Это
из-за вас у неё стыда нет!
— Ладно, Тонкс. Зла ты не сколько за
приставания, сколько, за ещё один гвоздь в гроб своей репутации, —
сказала она себе.
Позже, когда, на остров заглянула
специальная группа авроров, один из них так впечатлился, что не
удержал защиту, и она увидела себя их глазами. Вставшее торчком
черное каре (незнамо когда обрубленное с одной стороны, и
обугленные кончики с другой) шёлковая черная нижняя рубашка (и ни
кто ей об этом не сказал!) промокшая от дождя, без левого рукава
(на месте раны рука была покрыта светящейся субстанцией цвета
авады) и… без ничего под ней. Довершали образ
умиротворенно-довольное выражение лица (как у загулявшей кошки, что
упоролась валерьянкой!), совершенно черные глаза, где радужка была
на весь глаз и припухшие от поцелуя губы (я тебе отомщу, агуане!).
О, и в качестве фона сюрреалистический пейзаж и трупы, разной
степени целостности (кажется, они там смущали только её!).