Он ослабил захват и процедил сквозь
зубы:
— Мне нужен начальник.
— Так бы сразу сказал, — прохрипел
сторож. — Я провожу вас.
Адэр оттолкнул старика от машины:
— И выбрось эту идиотскую
игрушку.
— Нельзя. Ады проснутся.
— Это кто?
— Собаки.
Пока старик, хлопая ладонью себя по
груди, прокашливался, Адэр смотрел по сторонам, стараясь не
встречаться с Маликой взглядом. Неожиданно для себя вымолвил:
— Я не горжусь собой, но иного
способа взять себя в руки я не нашёл. Можешь остаться. — И открыл
дверцу.
Он брёл, глядя Малике в спину, и
усмехался. Как, должно быть, нелепо смотрится их маленькая
компания, шагающая по извилистой дорожке между пятнами пепла,
расплескавшимися точно грязные лужи. Впереди полоумный дед
раскручивает трещотку, за ним идёт Малика. Вертит головой
туда-сюда, высматривая обещанных собак. И он — в рубашке,
пожелтевшей от стирки дешёвым мылом, в сморщенных, не первой
свежести штанах и в припыленных сапогах, по которым стоит пройтись
щёткой, и в носках отразятся плывущие по небу облака.
Поднявшись по ступеням, старик
толкнул плечом дверь сторожки, пропустил Адэра и Малику, сам вошёл
следом. Дом изнутри походил на палату в лечебнице для умалишённых:
пол и стены были обиты толстым войлоком.
— Так вы, значит, ничего не знаете, —
сказал сторож и бросил трещотку на укрытый дерюжкой топчан. Смахнул
рукавом паутину с оконной рамы. — Смотрите.
И когда незваные гости уставились в
окно, легонько хлопнул дверью.
Пятна пепла перед домом взбугрились,
встрепенулись и подняли в воздух серые хлопья. Миг, и хлопья вновь
укрыли землю дымчатым слоем, открыв взору тонкокостные, обтянутые
свинцовой кожей скелеты собак, замерших в стойке для нападения.
Адэр и Малика отпрянули от окна.
— А! Красавцы! Прям из ада встали, —
с искренним восхищением произнёс старик и постучал в стекло.
Собаки повернули морды к дому: литые,
без отверстий носы, плотно прижатые к черепу уши-монетки, затянутые
беловатой мутной плёнкой глаза.
Адэр вновь прильнул к окну:
— Слепые.
— И глухие, и запахов не слышат. Зато
чуют содрогание воздуха и земли. — Старик немного помолчал и тихо
добавил: — Я так думаю.
— Откуда они? — спросила Малика.
— А кто ж их знает? Пытались
прикормить, приручить, значит. И хлеб приносили и мясо — не едят, а
птиц на лету хватают, и зайцев хватают, и мышей, и диких собак.
Кровь им нужна. Живая кровь. А трещотки боятся. А теперь вашей
машины боятся, значит, — говорил старик важно, с расстановкой. — А
вам повезло, не загрузли в их норах. А могло не повезти.