— Так что там с Эрнестом
Арсеньевичем?
Плотина, за которой скрывались все
обиды Грабиной на Живетьевых, от этих слов взорвалась, и на меня
полилось столько информации, что если бы не зелье концентрации, то
я утонул бы, не выдержав такого напора. Что там было правдой, а что
Дарина придумывала на ходу, я бы определить не решился. Очень уж
фантастически звучали некоторые обвинения, но в отношении Арины
Ивановны ни в чем нельзя быть уверенным.
Поток выключился так же внезапно, как
и начался — несколько капель зелья болтливости действовать
перестали. Открывался простор для экспериментов по зависимости
болтливости от концентрации зелья в вине.
— Что-то я разговорилась, — удивленно
констатировала Грабина.
— Невозможно постоянно в себе держать
обиду, — сочувствующе сказал я. — Еще вина?
— Еще, — согласилась она. — А ты
почему не пьешь?
— Пью, но мало. Пьянею быстро и потом
теряю голову, — признался я ей на ухо. — Но кажется, голову я
сейчас теряю и без вина.
— Скажешь тоже, — фыркнула она
недоверчиво.
То количество алкоголя, которое
Грабина выпила, на нее не подействовало вовсе, выглядела она до
отвращения трезвой. Мы еще не допили первую бутылку, но что-то мне
подсказывало, что и после третьей она останется в сознании. Поэтому
я думал, как скорректировать планы без добавления зелья Правды в
бокал девушки: если она будет недостаточно пьяной, то не забудет
то, что говорила, а это может быть для меня опасно.
— Ты потрясающе красивая. Я таких
девушек раньше не видел.
Стоило немного отодвинуть моральные
установки, вдалбливаемые в меня с детства, как я начал действовать
в полном соответствии с полученными с модуля знаниями, прощупывая
уровень допустимости у данной девушки. Судя по тому, что все мои
маневры воспринимались одобрительно, девушка была либо низкой
социальной ответственности, либо я вел себя так, как требовалось
самой Грабиной. Это немного беспокоило, но не настолько, чтобы я
забыл подлить капли болтливости в следующий бокал.
В перерывах между приступами
грабинского речевого недержания мы целовались. Ощущения были
приятные, но почему так заводится Грабина, я не понимал. У меня
голова была настолько ясной, что я мог решать задаваемые нам
уравнения из высшей математики, не переставая обрабатывать
партнершу.
«Это потому, что ты вывозишь на
технике, а эмоции у тебя в этом отношении приглушены, — важно
пояснил Песец, с которым я поделился своими размышлениями. — А у
нее нет. А ты еще и понимаешь, что можно делать, а что партнерше не
понравится».