За окном становилось всё светлее, время шло, а наши коварные заказчики не спешили.
Может, старуха уговорила Агду-Эмку плюнуть на фасон и довериться вкусу госпожи Кольд? Может, они сейчас грузятся в сани, чтобы укатить в сторону столицы... Тревожные мысли так и роились в голове. Но камень подо мной прогрелся, глаза после тяжёлой ночи закрывались, и пирог в животе нашёптывал, что стоит немного вздремнуть. Я незаметно соскользнула в полусон и там, в белой мути, куда-то бежала, карабкалась, искала что-то…
Тренькнул еле слышно наддверный колокольчик, раздались голоса. Я соскочила на пол — и остановилась. Кухонная дверь, которую Майра оставила нараспашку, оказалась затворена. Открывалась она наружу, и я пару раз толкнулась — дверь вздрогнула, но не поддалась. Выход во двор был заперт на защёлку. Её и человеку не сдвинуть без усилия, куда там кошке.
Я не находила себе места, прислушиваясь к далёким голосам — слов было не разобрать.
Раз показалось, что разговор пошёл на повышенных тонах, и меня пробрал озноб, как от лютого мороза. Мама же не знает, что с замужеством Агды-Эмки связана какая-то интрига. Я забыла рассказать. Обо всём забыла! Да и не приняла всерьёз те обрывки фраз. Но Льетам неизвестно, много ли я слышала и сколько из услышанного поняла. Если старуха отрезала меня от Небыли, чтобы сохранить втайне их с кавалером козни… мама и Майра в опасности!
Голоса смолкли, стало тихо. Лишь изредка доносились — или чудились? — невнятные стуки, скрипы, шорохи.
В мастерской пробили часы.
Почему никто не идёт? Вдруг с мамой и Майрой что-то случилось?..
Я поймала себя на том, что рву когтями обивку старого кресла в углу. Да что кресло? Ещё полчаса, и я хвост себе грызть начну!
Отчётливо хлопнула входная дверь, спустя некоторое время — ещё раз. И опять ни звука.
Лишь когда скупое зимнее солнце добралось до кухонных окон, а случалось это хорошо за полдень, в коридоре раздались шаги.
Майра! Они с мамой ходят по-разному.
Сестра щёлкнула запором и проскользнула внутрь. Ей очень шло клетчатое платье с белым воротничком. Небось, к Орму бегала, вон как раскраснелась. А он её булочками угостил. Я чуяла запах сдобы.
— Карин, ты здесь?
Куда же я денусь.