— Не боитесь… Понятно, что не боитесь. А всё равно — куда спешить? Кто вас там ждёт?
— Ты знаешь кто, — проронил Рауд.
— Ох! Конечно… Тогда — конечно.
Старик закивал так истово, что шапка-треух съехала ему на лоб, и голова, видно, закружилась — бедняга чуть не упал. Пришлось поддержать.
— Раз зовёт, надо ехать, — бормотал Фролли. — Понял, что не прав был, нужны вы ему, без вас никак. Теперь всё образуется, всё будет, как раньше. Глядишь, и госпожа вернётся, и молодой господин…
Рауд промолчал.
Он бы с радостью остался в Даниш-хузе ещё на неделю. Но выезжать следовало завтра — иначе он не успеет перехватить принцессу в Лейре.
— Папа!
Вильда, статная, красивая ещё женщина, подошла скорым шагом и сунула Фролли трость.
— Простите, господин, — она коротко поклонилась Рауду. — Папа, идём.
Муж и старшие дети Вильды служили при усадьбе, сама она числилась в доме кастеляншей, но давно управляла всем поместьем вместо отца, и Рауд платил ей, как должно. Даниш-хуз невелик, удалён от столицы, дела здесь решались по-семейному.
Фролли не дал себя увести.
— На перекладных поедете, господин? — Старый управляющий искренне верил, что до сих пор распоряжается в Даниш-хузе. — Послать на станцию, чтобы вам придержали хороших лошадей?
— Не нужно. Поеду по зимнику, на своих. Иначе придётся расчищать дорогу всем подряд.
Рауд поморщился, давая понять, что разговор ему неприятен.
Но старик не отставал:
— Так, может, мамок запрячь?
— Зачем? У меня один сундук.
— Негоже это, — Фролли сокрушённо вздохнул. — Отец ваш, бывало, по зимнему времени одних шуб с собой возил не меньше дюжины. Не от холода, само собой... для поддержания реноме!
Рауд взглянул на Вильду, и та твёрдо взяла отца под руку.
— Папа, ты не поможешь мне со счетами? Не могу разобраться...
Рауд отвернулся и зашагал по главной аллее. Перед ним вилась лёгкая позёмка, разметая с дорожки заносы. Потом дорожка кончилась, и снег, сминаясь, утаптываясь сам собой, вкусно захрустел под подошвами. Студёный воздух был сладок, как ключевая вода.
Деревья подступили со всех сторон, и сад сделался похож на лес. Рауд улыбнулся двум нахохленным снегирям на ветке. Пух на розовых грудках затрепетал от тёплого ветерка. Птицы вытянули шейки, глядя на человека чёрными бусинками глаз, и уселись вольготнее.