– Отрывай.
Гигант перевел на него взгляд, но не нашелся что сказать.
– Отрывай голову.
Женщина в платке прекратила вязать и уронила руки. Бледный коротко глянул на мужчину, опустил глаза ниже, искоса посмотрел на мужчину читавшего книгу и уронил голову, о чем-то задумавшись. Читавший, опустился локтями на колени и стал вчитываться еще яростнее и внимательнее. Над вагоном повисла такая тишина, что можно было слышать, как бьются сердца, как булькают пустые желудки, как тикают чьи-то ручные часы. Создалось впечатление, что даже колеса вагона стали стучать тише, стараясь не выделяться из общего замершего состояния.
– Отрывай, – повторил неумытый человек.
Громадный повел плечом, склонил голову. Вряд ли он делал столько движений и жестикуляций хоть в одном разговоре за всю свою жизнь. Он поднял и развел руки, вновь покачал головой и даже… чего никогда не позволял себе прежде, огляделся ища ни то поддержки, ни то подсказки. Но взгляд его натыкался на пустые, бесполезные лица занятых своими делами людей. Очень тихо занятых своими делами.
– Отрывай, – настаивал слабый и грязный субъект, – можем выйти на станции, там оторвешь.
Мужчина смотрел на собеседника внимательно, пристально. Несколько раз его губы дрогнули, но слова не сходили с них. Слова, которые всегда давали результат, рушили преграды и подавляли волю, никак не желали обрушиваться на этого тщедушного человечка. Да что слова, если прямой взгляд уперся в такой же прямой взгляд светлых, почти прозрачных, блестящих в желтоватом свете вагонных ламп, белым, пронзительным огнем глаз. Мужчина проглотил, невесть откуда взявшийся в горле огромный и несъедобный ком. Закашлялся нервно и по-детски тонко. Опустил глаза на руки. Но, в руках не было книги, в которую можно было бы погрузиться, не было шерсти, которую можно было бы вязать. Руки были пусты, круглы и волосаты. Долго смотреть на свои руки глупо. Мужчина понимал это, но продолжал смотреть на них внимательно.
– Отрывай, почему не отрываешь? – мерзкий тип не исчез, хотя в это хотелось бы верить. Сам он исчезать не собирался. А в ухо ему двинуть было так просто. Это было просто до безобразия. Это было очевидно просто. Вагон ждал развязки. Мужчина решительно поднял голову, открыл рот… глаза уткнулись в тот же прямой блестящий взгляд, прозрачных глаз.