В меня вот
уже стреляли, и не раз. Во время прорыва особенно щедрым был
свинцовый дождь. Но мне повезло: пули, что летели, не нашли
подходящий момент чтобы вонзиться в моё ослабленное тело. До
этого, ещё в России, меня подстраховали люди из имперской разведки,
устранив снайпера. В общем, я очень даже смертен. И даже если я
буду чудовищно силён как маг и как воитель… Постоянно поддерживать
боевую форму невозможно.
Отдельные
вопросы вызывают всякие скрытные мудаки, чьи магические техники –
загадка даже для имперской разведки. Кто этот ублюдок, что закинул
нас сюда? Насколько он силён? Что ещё он умеет делать кроме печатей
магических из крови мутантов? Сколько ещё в мире таких сволочей и
все ли они хотят моей смерти?
Нет ответов
на вопросы, и не будет спокойствия на душе. Враги оказались куда
коварнее и таинственнее, чем я предполагал.
Вскоре ко
мне начали приходить наши бойцы. Старший сын Ирисова был первым.
Так и не понял, чего он хотел. Постоял, напомнил, что потерял их
род из-за меня, что тут он исключительно из-за требований регента и
совета империи…
— И что? —
скучающим взглядом я оторвался от книжки и посмотрел на
него.
—
Неправильно это. Мы оба сражались. Но страдаем лишь мы.
От таких
слов у меня даже брови вверх поползли.
— То есть
вы меня и всех моих людей убить тайно хотели, и я виноват в том,
что вас не прибили, а отправили доказывать верность империи
сюда?
— Сравни,
кто ты и кто мы! Наш род – опора государства. Исчезнем мы, и страна
станет на шаг ближе к пропасти! А если бы умер ты? Да ничего бы не
поменялось. Просто ещё одна пешка сошла с шахматной
доски.
— Даже
пешка может поставить мат. А таких ферзей, как вы, могут
разменивать направо и налево ради победы. Так что не мни себя
незаменимым и прекращай нести бред. Вы нарушили закон – вы понесли
наказание. Очень мягкое наказание, хочу заметить. Так что хватит
скулить, как собака. Иди лучше бойцами своими занимайся. Скоро
многие из них погибнут. И если ты выживешь, тебе, как командиру,
придётся подписывать бланки с данными погибших и пропавших без
вести, чтобы отправить их родным. Вот что тебя должно беспокоить. А
ты всё за прошлое цепляешься. Если это всё, то не стоило и
приходить. Теперь я лишь ещё больше уверен, что ваш род чрезмерно
возгордился, хотя поводов, в общем-то, нет.