Сделав вывод о дальнейшей жизни я уже
спокойно слушал риторические разглагольствования полковника об
армейских буднях, священном долге перед социалистической Родине и
т.д., стараясь не думать о ноющих ногах, об общей усталости тела, о
все большем голоде.
будущие месяцы точно будут весьма
тяжелыми. При чем не морально, к сему я уже привык, а физически. И
что делать? Сожми челюсти и терпи. Не ты первый, не ты последний. В
XVIII веке вообще работали по рецепту: «Вот тебе два рекрута, выдай
мне из них одного солдата».
В ХХ веке нравы уже куда мягче и до
смерти над новобранцами не издеваются. Так только учат служить и
Родину любить.
Бороздин, наконец, закончил свою
военно-педагогическую речь с элементами псевдопатриотизма. И
разрешил нам распределятся по ротам. Их было шесть штук и удивленно
заметил, что в моей третьей роте находятся все знакомые мне рожи.
Оказывается, сопровождающие заранее распределили нас по будущим
ротам уже в поезде. Немного условно говоря, каждые два вагона – это
рота. Причем по армейской смекалке, передней была не первая рота.
Нет, наша третья. А первая и вторая, хотя и были, но оказались
где-то в середине.
Распределились, получили матрацы,
подушки, постельное белье и рухнули без сил. Ура, мы в армии.
Начинается отчет двух лет!
В положенное по уставу время – 6.00 –
прозвучал сигнал страшной для многих побудки. Среди коек,
окончательно будя их хозяев, величественно стал ходить старшина
роты сержант Малов по прозвищу Кормилец. Название это – смешное и
зачастую дурное – появилось из-за частого обращения сержанта к
подчиненным новобранцам именно таким образом.
- Эй, кормилец, - говорил он им
ласково и уж только потом нудно распекал, страшно грозил и,
наконец, изобретательно наказывал.
Ему, между прочим, оставалось до
конца срока службы три месяца, а потом он твердо демобилизовался,
несмотря на настоятельные просьбы и даже приказы командования
остаться, как тогда говорили, на сверхсрочную. Талантливый был
педагог, стервец.
Вы, наверняка, уже поняли, что я его
не любил. А его никто не любил. Талантливый педагог – это ведь не
значит добрый и честный человек. Как человек он был полное дерьмо.
Но подчиненные его роты всегда были впереди практически в любом
выпуске учебки.
Но это мы узнали потом, а пока, уже
полностью проснувшись, лежали и внимали.