Самое главное — можно будет немного сэкономить на
стройматериалах при ремонте особняка.
Так, потихоньку, мы управились с самым срочным. Расчистили
комнаты, избавились от обломков. Осталось обустроить все по новой,
вдохнуть жизнь…
На подгибающихся от усталости ногах я добрел до спальни
Вафельки. Толкнул дверь, боясь лишний раз вздохнуть.
Моя младшенькая, моя любимица лежала на кровати недвижимо, точно
Спящая Красавица. Бледное личико осунулось, под глазами залегли
глубокие тени. Дыхание было едва различимым. Только подрагивающие
ресницы давали понять — жива.
— Здравствуй, роднулечка, — тихонько шепнул я, опускаясь на край
постели. Взял ее за руку — холодную, безвольную. — Как ты тут?
Ответом была тишина. Лишь мерный писк приборов жизнеобеспечения,
расставленных в изголовье. И капельницы, капельницы…
Стиснув зубы, я прикрыл глаза. Призвал на помощь всю свою
любовь, нежность, желание защитить. Сконцентрировался… И хлынул,
потек живительный поток Духовной Силы.
Золотистое сияние заструилось по моим жилам, устремляясь в
ледяную ладошку дочери (которая была больше моей раза в два, а то и
в три). Обволакивая каждый палец, впитываясь под кожу. Омывая
светом каждую клеточку.
— Возвращайся, милая, — лихорадочно нашептывал я, удерживая
контакт. — Не смей сдаваться, слышишь? Борись! Я знаю, ты сильная!
Ты справишься!
Вафелька едва заметно шевельнулась. Будто всколыхнулась от
дальнего-дальнего зова. На бескровных губах промелькнула тень
улыбки.
Или мне только почудилось?
Время замедлилось, потеряло всякий счет. Я не знал, сколько
просидел так — в полумраке, склонившись к дочери, по капле, по
крупице вливая в нее свет и силу. Может, час, может, день. Неважно.
Ради моих девочек я готов на все.
Когда я наконец вышел из комнаты, ноги держали с трудом. В
глазах двоилось, в ушах шумело. Я отдал дочери много сил… Но на
сердце было чуточку легче. Кажется, Вафельке стало лучше. Совсем
немного, на волосок. Но и это уже победа.
Кое-как дотащившись до покоев Айсштиль и Лилии, я постучал
костяшками по косяку. Из-за двери послышался тихий мелодичный
голос:
— Войдите…
Ледяная красавица полусидела на кровати, откинувшись на подушки.
И пусть она была еще бледной и слабой, но в глазах ее уже искрились
знакомые льдисто-колючие огоньки. Улыбнулась мне, приглашающе
похлопав по одеялу: