Лиара попыталась что-то сказать, но следующий удар вбил слова
обратно в глотку. И еще один. И еще. И еще… Неизвестная мерно била,
будто поставила своей целью таким садистским методом удалить все
зубы уже бывшей “гидровке”. И это у нее получилось. Когда в
очередной раз кулак отстранился назад, лицо Тайсон больше походило
на кровавое месиво. Нос скривило на бок, а челюсть точно имела
несколько переломов, если судить по тому, что в процессе был слышан
хруст, и не раз.
Пытаемая попыталась отключиться, несмотря на адскую боль, но ей
не дали, облив ледяной водой. Ведь тогда она не прочувствует в
полной мере следующее “блюдо”. Палач знала свое дело, ведь когда в
ее лапище блеснули отполированные до состояния зеркала плоскогубцы,
в глазах жертвы та прочитала отчетливый страх. И именно это нужно
было начальнице: разбить, сломать, а потом подмять под себя эту
личность, что еще могла послужить “Гидре”.
Когда с ногтями на руках и ногах было покончено, женщина перешла
к пальцам. Аккуратно, почти филигранно она дробила каждую косточку
молотком, причиняя как можно больше боли, но стараясь не перегибать
палку, чтобы жертва не померла ненароком. И для этого в процессе
вкалывала стимуляторы, дабы подстегнуть ресурсы измываемого
организма.
– Ф-фух, – палач вытерла пот вперемешку с кровью со лба, когда
Лиара оказалась подвешена на вертикальную крестообразную дыбу. В ее
анусе и влагалище были вставлены специальные металлические груши,
наподобие тех, что использовались в древности и разрывали
внутренности жертве. Только в современном варианте через них
проходил ток, подаваемый специальным прибором через разные отрезки
времени. – Повиси пока тут, позже я прийду с паяльничком.
***
Сознание Лиары болталось где-то в пограничном состоянии.
Постоянные разряды электричества, что били с разной частотой в
плане периодичности, а также силой, не давая приспособиться и
полностью отключиться. Ученая пыталась собрать разрозненные мысли в
кучу, но каждый раз когда тело сотрясала судорога, те вновь
расползались. Однако и моменты затишья не приносили облегчения,
ведь боль от поврежденных частей тела брала верх, еще сильнее
затуманивая сознание. И лишь в момент, когда через ее истерзанный
организм перестал проходить разряд энергии, а сигналы от
разорванных мышц вновь поступали в мозг, она могла думать.