Ещё обмывая незнакомку от крови и переодевая, Крейн обратил внимание, что брачной вязи на её руках нет. Но ребенок в её утробе… Он есть. И не человеческий ребёнок.
Крейн почувствовал присутствие маленького дракона. Именно это заставило его вернуться за ней.
Кем бы ни была эта дева, она носила будущего дарга. А в клане Обсидиановых редко рождались дети.
– Кажется, у вас что-то кипит.
Дева кивнула на печку.
Крейн оглянулся.
– Гхарровы яйца! – выругался в сердцах, хватая раскалённый чугунок с варевом.
Ладони и пальцы тут же покрылись красными волдырями.
Он спихнул чугунок на край печки, сжал кулаки. Сделал несколько глубоких вздохов, возвращая себе хладнокровие. Потом разжал пальцы.
Ожоги исчезли, не оставив следов. Природная регенерация еще ни разу не подводила, не подвела и на этот раз. Только по тыльной стороне кистей пробежали мурашки, да на долю мгновения вспыхнула антрацитовая чешуя.
Вспыхнула – и погасла. Даже не чешуя, а так, ее тень.
Но тишина, повисшая в доме, заставила Крейна инстинктивно напрячься.
Он медленно поднял голову.
Человеческая дева была всё на том же топчане. Только теперь сидела, прижавшись спиной к стене и обхватив руками живот. И смотрела на него в немом потрясении широко распахнутыми глазами.
– Что? – рявкнул он не слишком любезно.
– П-простите… – она сглотнула. Крейн увидел, как дёрнулась жилка на её горле. – Ваши руки… Ожог…
Странная дева. Странно себя ведёт.
Он прищурился, делая в её сторону незаметное глазу движение. Заговорил обманчиво-мягким тоном, точно змей-искуситель:
– Ты никогда не видела даргов?
– А?
Дева моргнула, поднимая на него растерянный взгляд.
– Ты. Никогда. Не видела. Даргов? – повторил медленнее, с нажимом выделяя каждое слово.
Её губы раскрылись, привлекая его внимание. Внимание мужчины, у которого Халл знает сколько не было женщин. Она облизнула их.
– Я… я не знаю, о чём вы…
Глава 3
Она сошла с ума.
Это единственное разумное объяснение тому, что сейчас происходит.
На её глазах обожженные ладони мужчины со странным именем затянулись здоровой кожей. Но так не бывает!
Тая точно знала, что люди не умеют заживлять раны в течение двух минут. И даже если предположить, что она не помнит последних месяцев своей жизни, всё равно медицина не могла за это время шагнуть так далеко.
Вывод остается только один: она бредит.